Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

Острожский кивнул, велел помощнику удалиться, долго смотрел в глаза Григорию, наконец откинулся на спинку кресла и спросил:

– Значит, ты и есть тот самый человек, который выдает себя за царевича Дмитрия?

– Я, князь, не выдаю себя за кого-то. Я тот, кто есть.

– То есть настоящий наследник престола?

Отрепьев поднял голову.

– Да, я царевич Дмитрий, законный наследник русского престола.

Острожский улыбнулся уголками губ. Он знал, кто таков этот наследник.

– Допустим, это так, но тут требуется нечто большее, чем твои слова.

– Вестимо, князь, и у меня есть доказательства.

– Вот как? Что за доказательства?

– Во-первых, я могу рассказать о жизни в Угличе то, что могли знать только моя мать, царица Мария Федоровна, которая была насильно пострижена в монахини, и ее братья, мои дядья Михайло и Григорий, отправленные в ссылку.

– Михайло Нагой уже четыре года на свободе. Насколько мне известно, он поставлен на воеводство в Царево-Санчурск защищать русские земли от набегов черемис и вотяков. Михайло мог рассказать тебе о том, что произошло в Угличе. Посему слова твои не доказательства.

– А выписка из церковной книги о моем рождении? Наперсный крест, который царица Мария Федоровна надела на меня, своего сына?

Острожский знал об этом, но изобразил раздумье.

– Бумаги и крест – это уже совсем другое. Они при тебе?

– Нет, в надежном месте.

– Значит, предъявить их мне не можешь?

– Могу, но не сейчас.

– Добро. Это понять несложно. Как же ты избежал смерти? Кто был убит вместо тебя? Куда ты подался? Кто и где столько времени скрывал тебя?

Отрепьев ответил ему то же самое, что и архимандриту. Слово в слово.

– Значит, ты не желаешь назвать людей, которые скрывали тебя?

– Дабы не причинить им вреда.

– А коли под пыткой?

– Не назову.

– Это похвально. Добро, сейчас пойдешь в Дермань, куда уже отправились твои товарищи. Жить будешь там. Тебя обучат тому, что должен знать и уметь любой шляхтич Речи Посполитой. Возможно, мы еще встретимся.

Отрепьев кивнул.

– Я все понял, князь. Дозволь удалиться?

Острожский резко поднялся, подошел к Отрепьеву.

– Нет, погоди. До того как уйдешь, скажи, какова роль в твоей судьбе князей Губанова и Харламова?

На этот раз притворяться пришлось Отрепьеву.

– Как ты сказал, князья Губанов и Харламов? Если детская память не изменяет, то о князе Губанове что-то говорил Михайло Федорович. Но он часто был пьян, да и мне могло показаться. Сам я с названными князьями незнаком, служил у бояр Романовых.

– Врешь! Я знаю, кто за тобой стоит.

Отрепьев понял игру Острожского и ответил спокойно:

– Я никогда не вру, князь.

– Так ли это?

– Так!

– Ступай, тебя ждут.

Отрепьев поклонился и вышел из залы.

Острожский открыл потайную дверь и шагнул в небольшую комнату, где его ждал князь Губанов.

– Ну что, Константин Константинович? Как тебе царевич Дмитрий?

Острожский опустился в кресло напротив и задал встречный вопрос:

– Ты слышал наш разговор?

– Да, конечно.

– Что сказать? Вел себя достойно, точно следовал твоему плану. Врал убедительно. По-моему, он и сам уверовал в то, что является законным наследником русского престола. Больше всего мне понравилось, что Григорий и глазом не моргнув отверг все мои обвинения, заявил, что не знает ни тебя, ни князя Харламова. Такое ощущение, что вопрос о тебе не застал его врасплох. Он умеет просчитывать ситуацию. В общем, человек подходящий. Вот только не окажешься ли ты сам у него в заложниках? Я смотрел в глаза этого человека. В них нет ни страха, ни жалости. Он холоден, расчетлив, цену себе знает. Как бы потом не убрал тех, кто его продвигал и знает о нем то, чего ему следует опасаться?

– Ничего он не сделает, Константин Константинович.

– Я не был бы так самоуверен.

– Неужели ты думаешь, что я не предпринял мер, дающих мне основание полагать, что Григорий не выйдет из-под моего влияния? Ты сам оценил его. Отрепьев умен, он понимает, что любая попытка пойти против меня обернется для него гибелью.

– Повторюсь, я не был бы так самоуверен и принял бы дополнительные меры. У него погиб отец, но остались мать и брат, так?

– Да. Они надежно спрятаны.

– Ты предупредил бы Григория, что если он попытается взбрыкнуть, то живыми их больше не увидит.

– Это на него не подействует. Ты прав, он почувствовал вкус власти, пока еще в мыслях, которые могут стать явью. На пути к престолу Отрепьев не пощадит никого, но ничего не сделает против меня, ибо не ведает, кто стоит за мной, сколько людей посвящено в эту тайну. Реальная безграничная власть кого-то укрепляет, а кого-то развращает. Он молод, ему бы жену подобрать такую, чтобы влюбился по уши. Она своей страстью сводила бы его с ума, заставляла бы потакать всем своим капризам. Ну а заодно и нашим с тобой. Было бы весьма кстати, если бы эта панночка не могла иметь детей.

Острожский усмехнулся и проговорил:

– Меня уже начинают забавлять твои интриги. Но если разобраться, то замысел твой верный. А насчет невесты? Думаю, отыскать такую, которая подходила бы тебе, мы сможем. Но это уже через князя Адама Александровича Вишневецкого. У него связей больше.

– Знаю об этом. Но невеста потом. Сейчас надо продолжить дело.

– Как мы и договорились, Григорий будет находиться в Дерманском монастыре. Мой помощник Тадеуш Гомарик займется с ним изучением языков, правилами этикета, фехтованием.

– В последнем пусть не усердствует. Григорий наверняка владеет саблей куда лучше твоего Тадеуша. У него был, да и есть превосходный учитель. Отрепьев на деле доказал, что способен поразить любого противника.

– Дело в том, что приемы сабельного боя на Руси и в Польше разные. Григорий должен знать те и другие.

– Я не против.

– Добро. Не желаешь ли, Иван Петрович, вина доброго испить?

– Мы еще не все обговорили. Как управимся с делами, почему не испить? Вино у тебя, Константин Константинович, просто прелесть. Я ни в Новгороде, ни в Москве такого не пробовал.

– У вас теперь еду найти тяжело.

Губанов вздохнул.

– Это так. Голод косит людей тысячами. Кое-где были и случаи людоедства.

– Голод до чего хочешь доведет. Страшное дело. А что Бориска? Неужто не может своих бояр заставить дать хлеба народу? Сюда же его везут с Руси.

– Тут надо отдать должное Бориске. Он делает все, что может. Вот только запасов государевых не хватает, а пойти против бояр он не решается, не имеет над ними такой власти, как Иван Васильевич.

– Да, уж Грозный заставил бы бояр открыть амбары. Никто не подумал бы перечить. Ослушники сразу же лишились бы не только хлеба, но и голов.

– Что теперь об этом говорить.

– А тебе стоит поторопиться с Григорием.