Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

– Значит, обошлось?

– Иначе и быть не могло. Но Борис Годунов знает, что тебя укрываю я.

– Откуда?..

– Сам не догадываешься?

– Нет.

– Ты в Сечи хорошо погулял?

– Считаешь, что меня выдали казаки?

– Почему нет?

– Там о тебе никто слыхом не слыхивал.

– Но слышали о Константине Константиновиче Острожском. Тебя направил в Запорожье его человек. А наша дружба известна всем. Какой-то казак из тех, которых ты неосмотрительно привел в Брагин, мог сообщить в Москву о наших с тобой отношениях.

– В отряде Яна Бучинского предателей нет. В этом я уверен так же, как и в своих давних друзьях.

– Ну а коли сам Бучинский является человеком Москвы на Сечи?

– Этого быть не может!

– Почему? Он же сам напросился тебе в услужение. Насколько я знаю, никто другой особого рвения в этом не проявил. Только десятник Бучинский приложил немалое усердие, дабы оказаться возле тебя. А для чего? Ему и на Сечи жилось неплохо. А тут вдруг такая вера и преданность, готовность бросить все и идти за тобой в огонь и в воду. Честно говоря, в предательство самого Бучинского я тоже не верю, но у него отряд, а там люди разные. Но оставим это. Не важно, откуда и что узнал царь Борис. У него сейчас дел на Руси хватает.

– Не ведаешь, князь, Хлопок еще разбойничает или уже извели его?

– Мне это не интересно. У нас своя забота. Человек, о котором я говорил, привез мне грамоту от Годунова.

– Он просит выдать меня?

– Причем на весьма выгодных условиях. Обещает признать за мной земли, занятые моим отцом, и возместить ущерб, нанесенный набегами на приграничные города.

– Да, весьма заманчиво. Только обманет Бориска. Вся его политика на одной лжи и держится.

– Знаю, что обманет, посему и отказал ему.

– Значит, ты признал, что я у тебя?

– Нет, конечно. У меня нет никакого вора и еретика. А кто есть, пусть Борис мыслит сам. В другое время он прибег бы к силе. Но не сейчас. А позже ему самому обороняться придется, коли еще доживет до этого. В общем, Годунов знает, что ты у меня. Это опасно для твоей жизни. Войска сюда он не пошлет, а вот людишек поганых, дабы извести еретика и вора, может отправить. Ты же мне нужен живой. Посему собирайся, завтра уедешь отсюда вместе с товарищами и казаками.

– Но куда?

– Речь Посполитая большая. Скажу утром.

– Я понял тебя, благодарю.

– Позже отблагодаришь, когда трон русский возьмешь.

– Так и будет!

– Бог тебе в помощь, ступай.

– Товарищей и казаков Богуслав об отъезде предупредит?

– Сам съездишь к пану Гритенскому. Пусть с тобой туда, куда я укажу, из казаков едет только десятник. Остальных отправь обратно на Сечь. Они только мешать будут, пока не начнется набор войска. А до этого еще времени много.

– Понял, вельможный пан. Просьбу дозволь?

– Говори.

– Отдай мне Диту Снежко. Она тебе не нужна.

Лицо Вишневецкого изменилось. Сейчас это был не великодушный вельможа, а жестокий, решительный, безжалостный человек.

– Нет. Дита останется здесь. Ее судьбу я решу сам. Тебе надо забыть о ней. Я все сказал. Ступай!

Отрепьев поднялся, поклонился и вышел из залы.

На подворье Гритенского его встретил Мазур.

– Доброго здравия, великий князь.

– Тебе того же, Чарек. Пан Гритенский дома?

– Нет. Выехал по делам.

– А где Андрюша, Фадей?

– Были в саду, слышал, собирались в город.

– А Ян?

– Он со своими казаками.

– Ты вот что, Чарек, найди его да скажи, чтобы шел в сад.

– Слушаюсь, великий князь!

Григорий Отрепьев нашел товарищей в саду.

– К утру вам надо быть готовыми уехать отсюда, – сказал он.

– Чего? – спросил Холодов.

– Того. Бориска пронюхал, что я у Адама Вишневецкого обретаюсь.

– И какая тут тайна? Это много кому известно. Вишневецкий испугался, что Бориска на него рать напустит? Он сюда не пойдет. Сил у него для этого нет.

– Адам Александрович опасается, что Бориска тайком пошлет подлых людишек, прикажет им извести меня прямо тут, в Брагине. А Вишневецкий за меня Губанову поручился, сказал, что я у него буду в безопасности. Еще он… – Отрепьев замолчал, так как к ним подошел Ян Бучинский.

Казачий десятник поприветствовал всех, взглянул на Отрепьева.

– Прибыл по твоему повелению, великий князь.

Холодов и Костыль отвернулись, чтобы скрыть улыбки.

Григорий сказал им:

– Вы идите-ка к себе и готовьтесь.

Холодов и Костыль поклонились и ушли.

Отрепьев взял Бучинского под руку, повел по аллее.

– Завтра мы уезжаем из Брагина, Ян. Я этого не ждал. Так сложилось.

– А далече ли предстоит ехать? Надо казаков поднимать, готовиться.

– Казаков поднимай, только отряд с нами не пойдет.

– Как это, великий князь? Что ж ему делать?

– Назначишь старшего и отправишь обратно на Сечь. Денег я дам, доберутся. Там чтобы не разбредались, держались вместе. Недолго осталось бездельничать.

– А я?

– А ты со мной поедешь.

– Ну хоть так! А то уж, извиняй, подумал, будто не угодил чем.

– Ты мне нужен. Я верю тебе.

– Это хорошо, великий князь.

– Я ж просил, когда наедине, называть меня просто паном Дмитрием.

– Язык не поворачивается так запросто обращаться к наследнику русского престола.

– Ладно, называй, как привычней. Скажи, Ян, у тебя в отряде точно надежные люди?

– Да, они за тебя голову положат.

– А не мог среди них затесаться предатель?

– Нет, великий князь.

– А коли подумать хорошенько?

– Конечно, всяко бывает. Доверяешь человеку, как брату родному, а он тебе нож в спину.

– Вот, ты уже сомневаешься. На Сечи есть у тебя доверенный человек?

– Есть, конечно.

– Пусть он там посмотрит за каждым, кто был в отряде.

– Слушаюсь. Но ты не сказал, куда мы поедем.

– Об этом узнаем завтра, после того как твой отряд уйдет из города.

– А деньги когда?

– После вечерней молитвы приедешь к замку Вишневецкого.

– Буду.

Отрепьев вернулся в замок Вишневецкого, нашел Козура и спросил:

– Богуслав, я могу поговорить с Адамом Александровичем?

– У него сейчас гость.

– Так это его повозка стоит у ворот?

– Да, а что ты хотел?

– Как уедет гость, передай пану, что я желаю с ним встретиться.

– Передам.

Козур пришел в палаты Отрепьева где-то через час и сказал:

– Великий князь, пан Вишневецкий готов принять тебя.

– Хорошо. Он как обычно в главной зале?

– Да. Я провожу.

Вишневецкий сидел в своем кресле, читал какую-то бумагу, убрал ее.

– Ты хотел меня видеть, царевич? Проходи.

Отрепьев сел в кресло напротив магната.

Тот посмотрел на него.

– Что-то случилось?

– Ничего, князь. Ты повелел, чтобы казаки ушли в Сечь. Им нужны деньги. Путь неблизкий.

Козур стоял у двери. Князь повернулся к нему, кивнул. Помощник удалился, тут же вернулся с двумя мешочками, положил их на стол.