Анна Коэн - #Зерна граната [litres]

Пальцы его здоровой руки прикоснулись к отражению лица в оконном стекле. Клемент опустил ресницы, чтобы себя не видеть.

– Они ускользают. Один за другим, раз за разом. Луиза, Антуан, отец – я упустил их всех. Луизу потерял дважды. Как вы еще можете доверять мне, ваше величество? – Он обернулся на Агнесс. – Я должен вернуться в Виндхунд. Мать не заслужила одиночества, а городу нужен более достойный шеф.

– Клем, – Агнесс захлебнулась вдохом.

Как он унижен, как раздавлен! Кто мог предположить, что судьба отвернется от блистательного молодого герцога, с таким достоинством пережившего и революцию, и смутные годы, и режим Мейера?

Наконец она нашла слова:

– В самые черные дни ты был рядом. Когда пропала Луиза, ты стал моим единственным другом, самым надежным плечом. Ты оказал всю поддержку, на которую был способен в одиночку! Это… это бесценно.

Ей вдруг стало душно, и Агнесс принялась обмахиваться круглым олонским веером, разрисованным соловьями и пионами.

– Луиза сбежала, потому что считала это необходимым. Но она вернется, – продолжила Агнесс уверенно. – Антуан тяжело болен и совершенно непредсказуем. И не смей винить себя в побеге Судьи – он хитер, а с тобой был всего один полицейский! Тебе просто не хватало возможностей. Твоим талантам нужны поддержка, ресурсы. Я же могу дать тебе людей, оружие, коней, машины – все, что понадобится. И ты больше никогда не проиграешь.

– Я не достоин принять из ваших рук даже хлебную корку.

– Не будь со мной так черств! – прикрикнула королева, теряя терпение.

Клемент порой раздражал ее излишней принципиальностью. Будто книги о рыцарстве оставили в его мозгу более глубокий оттиск, чем годы службы и жизненный опыт в этом полуразрушенном, разворованном королевстве!

Ослабев от переживаний, Агнесс опустилась на уродливую оттоманку с золочеными ножками, каждая из которых была украшена пухлым купидоном. Королева почти не участвовала в обустройстве комнат, но декораторы и мастера изо всех сил старались польстить вкусам ее юности. Сейчас от этих излишеств мутило и рябило в глазах. Или же виной всему тугой корсет?

Неужели она всегда была такой глупой?

Как же душно!.. Кровь отлила от лица и пальцев. Онемели губы.

– Прошу, подай воды, – пробормотала она, беспомощно стараясь сфокусировать взгляд.

Ей в руку скользнул холодный хрусталь, и Агнесс, не открывая глаз, сделала первый глоток. В лицо повеяло свежестью влажного камня, подточенного плющом, и грозового воздуха. Подняв ресницы, королева увидела, что окно раскрыто настежь, жемчужно-серые шторы плещутся на вечернем ветру, а Клемент стоит перед ней на одном колене, с тревогой заглядывая в лицо. Его щеки побелели, а губы, наоборот, стали яркими, как цикламен. Рыцарь готов слушать и повиноваться.

– Ты мог ошибаться десятки раз, и ты ошибался. Но, Клем, ты не способен на предательство! Поэтому я доверю тебе не только этот город – я бы, не колеблясь, доверила тебе свою жизнь. Прошу, не уезжай в Виндхунд, останься! Ты не должен…

Клемент порывисто склонился к ее коленям, обхватив их рукой и коснувшись лбом складок платья. Агнесс коротко вскрикнула, будто он дотронулся до открытой кожи.

– Так прикажите мне остаться!..

– Ваше величество… – Гуннива, как всегда, вошла без стука, легко толкнув дверь. В ее руках покоилась планшетка с перламутровой инкрустацией, на которой крепился лист с расписанием Агнесс. – Фотограф прибыл, свет установлен, все ждут. – Тут она нашла взглядом странную пару в более чем странной позе, приподняла идеально очерченную бровь и округлила губы. – О!

Клемент вскочил и одернул сюртук, будто застигнутый за чем-то постыдным мальчишка. Агнесс одними глазами приказала фрейлине молчать.

– Герр Спегельраф, мне нужен ваш ответ. Немедля.

Клемент все же замялся, отирая румянец со щек:

– Я сделаю, как вы прикажете. Только, с вашего высочайшего позволения, я прошу назначить мне испытательный срок на новом посту. В свою очередь я обязуюсь раскрыть дело об убийстве Вильгельма Роттенмайра. Если же я не справлюсь, то буду вынужден подать в отставку.

Королева кивнула.

– Я не сомневаюсь в тебе. Никогда не сомневалась. У тебя наверняка уже есть какие-то мысли по поводу этого ужасного преступления, не так ли? Ведь даже не само убийство, но его способ и похищение тела – скандал и пятно на репутации властей.

– Полагаю, что все даже сложнее, чем кажется. Преступник затеял игру, и наверняка нынешнее убийство связано с гибелью главы Дома Зодчих в прошлом месяце. Фридриха Кеппеля раздавило бронзовой статуей герра Мейера на складе.

– Вы находите уместным обсуждать такие детали с дамой? – процедила Гуннива, грациозно присаживаясь за секретер красного дерева, и демонстративно зазвенела фарфоровыми склянками с чернилами.

– Все в порядке, я сама задавала вопросы, – возразила Агнесс. – И в чем же связь? Гибель герра Кеппеля могла быть чистой случайностью, следствием неосмотрительности рабочих, брака крепежей…

Клемент понизил голос:

– В обоих случаях на земле кровью погибших были начерчены руны.

– Вот как?..

– Именно так, ваше величество. Только… Неизвестный уничтожил их там, где нашли шефа полиции. Стер до того, как прибыл штатный фотограф. Тот был в другом городе на момент происшествия, его вызвали телеграфом, – извиняющимся тоном закончил он.

– И вы оставили все без охраны? – Агнесс даже растерялась от такой опрометчивости.

– Полиция была обезглавлена. Главный штаб превратился в деревенский базар.

Со стороны секретера донеслось звучное фырканье Гуннивы – она не доверяла полиции.

– Теперь видишь, почему ты так нужен мне?

– Да. – Клемент опустил глаза. Когда он вновь решится посмотреть на нее прямо?

– Тогда я жду, что ты приведешь мне убийцу на поводке из женской бороды и корней гор.

Если бы взглядом можно было вселять в людей уверенность, она влила бы в жилы Клемента силу бога.

Ее превратили в витрину. В красный столб с жестяной кровлей, какие ставят на перекрестках и площадях. Ей теперь постоянно приходили коробки от портных, шляпников, ювелиров, парфюмеров. Она понимала, что поток скоро иссякнет, когда все, кто хотел, сделают имя на ее лице и титуле.

С плеч, талии, рук и даже ног Агнесс кричали нахальные призывы:

«Лучшие пояса из китового уса! Секрет стройности ее величества!»

«Внимание, дамы! Королевские ручки – только в наших перчатках!»

«Наше ателье поставляет платья обновленному двору! Спешите приобщиться к роскоши дома Линдбергов!»

Одетая в рекламные образцы, Агнесс мучительно позировала на фоне бархатного занавеса. Ее плечи прикрывала тяжелая волчья мантия, отороченная лохматым песцом, волосы были заплетены в две косы, а на лоб давил золотой венец. Световые экраны окружали ее с трех сторон, отчего на лице не должно было мелькнуть ни единой лишней тени, но из-за них было так жарко, что Агнесс чувствовала вовсе не по-королевски едкий пот, текущий по вискам и между лопаток.