Джером Биксби - Врата времени

Сальседо презрительно фыркнул:

— Это даже я тебе скажу. В принципе на этом штырьке ангелов может уместиться сколько угодно. На практике же — не больше, чем их влезет в радиорубку. Но довольно об этом. Меня интересуют факты, а не глупые фантазии. Скажи, брат Спаркс, каким это образом луна мешает тебе принимать херувимов, посланных из Пальмаса?

— Откуда мне сие знать, о великий Цезарь?! Вы оба небось полагаете, будто я кладезь вселенских знаний? Увы-увы, куда мне — глупому бедному монаху... Я могу лишь сказать, что прошлой ночью, когда сей кровавый синяк вылез из-за горизонта, мне пришлось прекратить муштровать своих маленьких вестников. Лунные сигналы перекрывали наши по мощности, и нам пришлось закруглиться. Сегодня повторилась та же история.

— Луна посылает сигналы?! — ужаснулся Торрес.

— Да. Правда, расшифровать их я пока не могу...

— Пресвятая Дева... — совсем сник Торрес.

— А может, там, на Луне, есть люди? — предположил Сальседо. — И это они посылают сигналы?..

На сей раз презрительно фыркнул Спаркс. Надо сказать, нос у монаха был весьма внушительных размеров, и потому часть его иронии вылетела из ноздрей с таким оглушительным артиллерийским грохотом, что устоять перед этим шквалом могли только закаленнейшие из душ.

— Быть может... — зашептал Торрес. — Быть может, если звезды воистину окна в небосводе, как говорят некоторые, то ангелы из высших сфер забивают своей мощью тех, что пониже, а?.. А делают они это при луне для того, чтобы мы поняли: радиосвязь суть небесный промысел... — Торрес осенил себя крестным знамением и опасливо оглянулся.

— Не бойся, — успокоил его монах. — Во-первых, здесь нет инквизиторов, поскольку единственный церковник экспедиции есмь я, а во-вторых, твое предположение ничуть не противоречит церковным догматам. Впрочем, сие неважно. Я другого понять не могу: как именно ночное светило излучает радиосигналы? И почему оно вещает на моей частоте? Почему...

— Я объясню, — перебил его Сальседо с пылкостью и нетерпением, столь свойственными юности. — Мне кажется, что и наш Адмирал, и вы, роджерианцы, заблуждаетесь насчет формы Земли. Думаю, на самом деле она не круглая, а плоская. Существование же горизонта объясняется не тем, что мы живем на шаре, а тем, что Земля лишь чуть-чуть скруглена по краям, как... как большая Расплющенная полусфера. Что же касается загадочных сигналов, то херувимы эти идут не с Луны, а с корабля вроде нашего, который свалился с края земли и повис в Космической пустоте.

— Что-о?! — хором воскликнули Спаркс и Торрес.

— А то! — ответил Сальседо. — Разве вы не слыхали, что король Португалии, отвергнув план Колумба, снарядил тайком собственную экспедицию? Как знать — быть может, эти сигналы посылает корабль, который опередил нас, а потом упал за горизонт? Кстати, если это так, то понятно, почему сигналы появляются с восходом Луны. Потому что, зависнув в космосе, тот корабль стал вращаться вокруг Земли вместе с Луной, превратившись по сути, во второй, только невидимый, спутник. '

Хохот монаха разбудил пол-экипажа.

— Надо будет рассказать твою сказочку приятелю из Лас-Пальмаса, — сказал он, наконец утихомирившись. — Пусть включает ее в свой роман, ха-ха-ха... Ты бы еще сказал, что сии сигналы поступают с плюющихся огнем летательных колбас, кои якобы наблюдали собственными глазами толпы легковерных мирян... Нет, дорогой мой Сальседо, давайте не будем сочинять небылицы. Еще древние греки знали, что Земля круглая. А мы, роджерианцы, даже измерили ее окружность. Мы знаем абсолютно точно, что за Атлантическим океаном находится Индия. И сие столь же верно, сколь верно то, что существование летательных аппаратов тяжелее воздуха невозможно. Наш брат Рипскаллз, наши ученые-психиатры доказали, что так называемые «летающие колбасы» суть массовые галлюцинации — либо хитроумные уловки еретиков и турок, тщащихся посеять панику среди наших мирян. А вот лунное радио, смею заверить, отнюдь не галлюцинация. Я, правда, не знаю, какова его природа, но за то, что сигналы подает не испанское и не португальское судно, — ручаюсь. Ибо на всех кораблях, включая лиссабонские, радистами служат роджерианцы. Причем согласно нашим правилам они иной, нежели члены экипажа, национальности, дабы их, упаси Господь, не вовлекли в политические интриги. Никто из роджерианцев не позволит себе использовать для связи неизвестный код. Мы, последователи святого Роджера, не опускаемся до мелочных политических интрижек. И наконец еще одно немаловажное обстоятельство: предполагаемому корабельному передатчику все равно не хватило бы мощности послать сигналы до Лиссабона, так что ему пришлось бы транслировать передачу через нас.

— А почему ты так уверен? — спросил Сальседо. — Возможно, моя мысль тебя обидит, но монаха-радиста вполне могли обратить в новую веру. Или, допустим, некий мирянин выведал ваши секреты и изобрел собственный код... Все-таки мне кажется, что одно португальское судно шлет сигналы второму, находящемуся где-то поблизости.

Торрес вздрогнул и осенил себя крестным знамением:

— А вдруг это ангелы предупреждают нас о грядущей гибели, а? Ну а вдруг?

— «Вдруг, вдруг»... — передразнил его Спаркс. — Почему бы им тогда не использовать наш обычный код? Ангелы его знают не хуже меня. Нет, в нашем деле не может быть никаких «вдруг». Роджерианский орден отвергает подобные понятия. Наши братья избегают делать выводы, покуда не разберутся в том или ином явлении досконально.

— Боюсь, в этом явлении мы разобраться не успеем, — мрачно молвил Сальседо. — Колумб обещал команде завтра вечером повернуть домой, если к тому времени не появится никаких свидетельств близости земли. Иначе — чик! — Сальседо выразительно провел ребром ладони по горлу, — и все дела. Так что через сутки мы повернем на восток и поплывем прочь от этой чертовой кровавой луны с ее тарабарскими посланиями.

— Сие будет большой потерей для нашего братства и для всей Церкви, — вздохнул монах, — но я в таких случаях вверяю все в руки Господни, а сам довольствуюсь тем, что милостью Божией находится в моей собственной деснице.

Сделав сие благочестивое заявление, Спаркс поднес бутыль к глазам, дабы удостовериться в том, сколь много хереса в ней еще осталось. Сим методом убедившись в наличии живительной влаги, он затем решил измерить ее объем и проверить качество, для чего и поместил напиток в самый совершенный из химических автоклавов — собственное бездонное брюхо.

Завершив эксперимент, монах с удовольствием причмокнул губами и, не замечая разом поскучневших физиономий собеседников, воодушевленно продолжил знакомить Торреса и Сальседо с последними новостями. Он поведал о том, что в генуэзском колледже Святого Ионаса изобрели гребной винт, приводимый в действие дровяным двигателем внутреннего сгорания, и уверял при этом, что если бы этими техническими новинками оснастили корабли Колумба, то суда могли бы двигаться без помощи ветра. Впрочем, Спаркс тут же добавил, что отцы Церкви наложили запрет на широкое применение двигателя и винта, поскольку, во-первых, выхлопные газы будут отравлять атмосферу и, во-вторых, слишком высокие скорости могут оказаться гибельными для человеческого организма. Затем Спаркс углубился в нудное жизнеописание покровительствующего их ордену святого Ионаса Каркасонского — изобретателя первого херувимного радиоприемника и передатчика, принявшего мученическую смерть, по ошибке ухватившись за оголенные провода.