Джером Биксби - Врата времени

Меня бросило в дрожь при одной мысли о том, что придется пить ненавистное зелье.

— Извини, — сказал я, — но нам надо идти. Я хотел спросить у тебя напоследок — из чистого любопытства — как тебе удалось поймать эту белку?

— Кант, — ответил он и показал книгу.

— Простите?

— Иммануил Кант. Видите ли, Пойло оказывает огромное стимулирующее воздействие на рост некоторых животных. Увеличивается в размерах не только их тело, но и мозг. Они гораздо умнее обычных животных. Возможно, причиной тому перемены в строении нейронов и в коре головного мозга. Наиболее впечатляющи эти перемены у грызунов. Что весьма кстати. Это ведь неисчерпаемые запасы мяса, понимаете?

Короче говоря, я обнаружил, что в наших краях ружье на охоте ни к чему. Оно здесь не стреляет. Лук со стрелами тоже не нужен. Единственное, что вам необходимо, — это найти место, где много белок, сесть под деревом и читать вслух. И пока вы расширяете кругозор, белка, привлеченная монотонным чтением, медленно спускается с верхушки дерева пониже. Но вы, не обращая на нее внимания, продолжаете читать. Тогда зверек садится рядом и, не спуская с вас глаз, начинает медленно помахивать пушистым хвостом. Вы прочитываете еще несколько страниц, закрываете книгу, встаете и спокойно забираете зверя, совершенно одуревшего от вашего чтения. Белка не выйдет из транса даже когда вы будете ее резать.

Экспериментальным путем я установил, что лучшие результаты достигаются чтением «Критики чистого разума» Канта. Белки от нее просто обалдевают. А вот кролики, например, сатанеют от «Тропика козерога» Генри Миллера. Причем во французском переводе. Один мой приятель утверждает, что птиц лучше всего ловить на «Дианетику» Хаббарда. Но тут, как говорится, на вкус и цвет товарищей нет: лично я ловлю гусей и фазанов на фрейдовские «Три очерка по теории сексуальности»

Тут мы подошли к его дому и распрощались. Следующие несколько миль путь наш лежал мимо сельских домов, стоявших вдоль обочины проселочной дороги. Некоторые жилища сгорели дотла, и их обитатели переселились в хлевы. Те же, у которых не уцелел и хлев, жили под какими-то навесами.

— На фотографиях, снятых с армейского дирижабля, было видно, что в городе много пожарищ, — объяснил я Алисе. — И улицы на тех снимках заросли бурьяном. Я тогда не мог понять, куда делись погорельцы, но теперь все ясно. Они живут как дикари.

— А почему бы и нет? — возразила Алиса. — У них тут полное изобилие, достается оно им даром. За все время, пока мы в Зоне, меня, например, не укусил ни один комар. Значит, все вредные насекомые здесь уничтожены. О гигиене заботиться не надо — если верить этому Читателю-охотнику, Пойло убивает все микробы. Никаких тебе забот с отходами и мусором. Почему же им не быть счастливыми и гостеприимными? Вспомни, сколько мы отвергли приглашений разделить трапезу и отведать Пойла. И даже, — добавила она с коварной усмешкой, — поучаствовать в оргиях. Похоже, это слово у них тут в большом почете. Я видела, как та шикарная блондинка с последней фермы пыталась затащить тебя в кусты. Согласись, что за пределами Зоны такое трудно себе представить.

— Может, я и лыс, — буркнул я в ответ, — но не настолько уж омерзителен, чтобы в меня не могла влюбиться привлекательная девушка. Жалко, нет с собой фотографии Бернадетты. Ты бы сама убедилась. Мы с ней чуть не поженились. Ей всего тридцать и...

— А зубы у нее свои?

— Да, свои, — не заметил я очередную колкость. — Видишь ли, в ее челюсть не попадал осколок снаряда, и ей не пришлось после этого еще пять дней проторчать раненой в окопе под огнем противника, — меня вдруг затрясло от ярости.

— Дэн, прости, пожалуйста. Я этого не знала, — извинилась Алиса.

Но меня уже понесло:

— И вообще, — продолжал я орать, не обращая внимания на ее извинения. — Что тебе еще не нравится, кроме моей лысины и вставной челюсти? Может, то, что именно мне пришла в голову идея, которую поддержали все, включая президента? Или то, что я смог обойтись без десяти тысяч пехотинцев? Тогда какого черта ты пошла со мной? Не потому ли, что твой папаша-генерал решил отхватить кусочек славы? Что же это такое, как не милитаристский паразитизм? Более того... — Я продолжал бесноваться, не давая ей вставить ни единого слова. И орал при этом, оказывается, так громко, что на вопли сбежались любопытные. Какие-то мужчина и женщина внимательно смотрели на нас с обочины. Я сразу заткнулся, но было поздно, и как только мы поравнялись с ними, мужчина сказал:

— Эй, новичок, ты чего такой сердитый? — Он протянул мне бутылку. — На вот, выпей. Помогает от твоей хвори. У нас тут в Мэрадленде не принято ругаться.

— Спасибо, не надо, — сказал я в ответ и попытался обойти их, но женщина — помесь Джейн и Лилиан Расселл — обвилась вокруг моей шеи и заворковала:

— Пойдем со мной, лысенький. Ух какой ты милашка! Выпей Пойла и пошли. Мы идем на праздник Плодородия, на ферму Джоунза. Туда придет сам Поливайнозел. Он сегодня ночью снизойдет до нас, простых смертных. Мы с тобой займемся любовью и заложим основу хорошему урожаю. Я ведь там не какая-нибудь... Я нимфа Поливайнозела, ты не думай.

— Простите, — сказал я. — Но мне надо идти.

Вдруг на голову мне полилась струйка какой-то жидкости. Сначала я не сообразил, что это такое, но учуяв запах Пойла, рассвирепел. И пока мужчина продолжал поливать мою лысину Пойлом, я освободился из объятий его подруги и швырнул эту даму прямо в него. Оба повалились на землю, а я схватил Алису за руку и помчался по дороге.

Пробежав с четверть мили, я перешел на шаг, чтобы отдышаться. Сердце готово было выскочить из груди, голова превратилась в чугунный колокол. Видно, даже после тренировок я не был готов к подобным нагрузкам.

Впрочем, когда я заметил, что и Алиса чуть жива, настроение мое улучшилось.

— Они нас не преследуют, — сказал я. — И знаешь, мы с такой легкостью передвигаемся по Зоне, что пожалуй, рота морской пехоты могла бы сегодня ночью...

— Мы уже четыре раза пытались, — оборвала меня Алиса. — Дважды днем, дважды — ночью. Первые три отряда пропали без вести, а что случилось с четвертым, ты видел сам.

Некоторое время мы шли молча. Потом я сказал:

— Послушай, Алиса, давеча я не сдержался и едва не накликал на нас беду. Так может, нам лучше забыть прошлые обиды и начать все с начала?

— Нет уж! Я, конечно, постараюсь с тобой не ссориться, но уволь меня от «приятельских отношений». Может быть, когда я отведаю Пойла, ты мне и начнешь нравиться. Но это вряд ли.

Убедившись на собственном опыте, что язык мой — враг мой, я промолчал.

Воодушевленная моим молчанием, — а может, заинтригованная — Алиса продолжила:

— Кстати, вполне может случиться так, что нам придется в конце концов пить Пойло. Воды у нас нет, и если жажда мучит тебя так же, как меня, то я представляю, как тебе нехорошо. А нам еще часов четырнадцать, если не все двадцать, обходиться без воды. Да еще при этом постоянно двигаться. И что с нами будет, если, допустим, придется пить по необходимости, а вокруг не будет ни одного источника влаги, кроме зараженной реки? В конце концов, Пойло ведь не смертельный яд. Давай представим себе такую ситуацию.