Джером Биксби - Врата времени

— В бою...

— Там девять кораблей против пятнадцати, если не больше, берсеркеров, но мне есть на что надеяться. Псевдоличности, которых мы послали в бой, не дадут перерезать себя, как баранов.

Гринлиф еще несколько мгновений пристально смотрел на него, потом вдруг метнулся к консоли координатора. Экран все еще был белым как молоко, лишь полосы помех пробегали по его поверхности; увидеть или предпринять что-либо было невозможно. Гринлиф медленно опустился в кресло.

— Что же это ты со мной натворил? — выдохнул он. — Сборище увечных музыкантов... Ты не мог солгать обо всех!

— О, каждое сказанное мной слово было правдой. Конечно, не все летчики Первой мировой войны были инвалидами. Многие были в отличной форме, прямо-таки фанатично заботились о своем здоровье. И что все они были музыкантами, я тоже не говорил, хотя, разумеется хотел, чтобы ты решил именно так. Бэлл — самый талантливый музыкант из всех летчиков его времени, но и он был всего лишь любителем. Правда, всегда повторял, что терпеть не может свою основную профессию.

Гринлиф по-стариковски скорчился в своем кресле:

— Но один же был слепой... это невозможно!..

— Так думали и его враги, когда в начале войны выпустили его из лагеря. Да, Мэннок был слепой на один глаз. Ему пришлось обмануть врачей из комиссии, чтобы попасть в армию. Трагедия выдающихся людей прошлого в том, что они расходовали все свои силы на уничтожение друг друга. В те времена воевали не с берсеркерами, а с теми, кого можно лихо разгромить, пустив в дело аэропланы и пулеметы. Правда, как мне кажется, человечество всегда противостояло берсеркерам в том или ином обличье...

— Погодите, я хочу убедиться, что правильно вас понял, — теперь Гринлиф говорил почти просительно: — Мы что, послали псевдоличности девяти военных летчиков?

— Девяти лучших из лучших. Историки считают, что эти девять вместе взятые могут засчитать себе более пятисот побед в воздушных боях. Конечно, не обошлось без преувеличений, но все же...

Снова молчание и тишина. Гринлиф медленно развернул свое кресло к экрану. Поток частиц стал иссякать. Сидевший на полу Мэлори снова встал, на этот раз совсем не чувствуя боли. Почти свободная от помех голограмма показывала одну-единственную светящуюся точку, выплывшую из эпицентра боя и стремительно приближавшуюся к «Джудит». И эта точка была красной.

— Конец, — сказал Гринлиф и встал. Медленно вытянув из кармана незнакомое, но явно огнестрельное оружие, он направил его на сжавшегося в комок Мэлори, но вдруг снова изобразил дружелюбную улыбку и покачал головой.

— Не-ет, тобой пусть лучше займутся машины. это будет тебе более чем неприятно...

Как только послышался шорох воздушного шлюза, Гринлиф поднял оружие к виску. Взгляд Мэлори неотрывно следил за ним. Щелкнул замок внутренней двери шлюза, и Гринлиф нажал на спуск.

Одним прыжком Мэлори оказался возле Гринлифа и выхватил из обмякшей руки оружие прежде чем мертвое тело коснулось пола. Крутнувшись на месте, он направил дуло в сторону раздвигавшихся створок шлюза. Стоявший в шлюзе берсеркер был тем же самым, что и раньше, или, во всяком случае, той же модели. Но вид его изменился почти до неузнаваемости. Одна металлическая лапа была наполовину срезана — из обрубка свисали оборванные провода. Весь корпус был изрешечен небольшими пробоинами, а над головой, словно нимб, переливалась корона электрических разрядов.

Мэлори выстрелил, но машина не прореагировала на разрывную пулю. Ну да, ясно, разве они дали бы человеку оружие, опасное для них же? Изуродованная машина, все еще словно не видя Мэлори, сделала несколько неуверенных шагов вперед и склонилась над Гринлифом, голова которого была наполовину снесена выстрелом.

— Про... про... пре-дательство, — проквакал берсеркер. — Весьма неприятные... весьма неприятные сти... сти... стимулы... скверна жизни... скверна жизни... она...

В это мгновение Мэлори, подкравшись к машине сзади, сунул дуло своего оружия в одну из все еще исходивших жаром лазерных пробоин — отличная работа, проделанная для него Альбертом Бэллом, а может, Фрэнком Люком или Вернером Фоссом. Всего-то две разрывные пули, и берсеркер рухнул на тело Гринлифа. Он лежал теперь так же тихо, как человек под ним. Медленно растаял электрический нимб.

Мэлори отступил, не отрывая взгляда от лежащих, затем повернулся к экрану. Красная точка, изображение корабля-робота, стремительно удалялась от «Джудит». Лишенный управляющего начала берсеркеров, бессмысленный и никчемный теперь механизм...

Из редеющего облака атомных частиц внезапно вынырнула точка. Зеленая точка. Через минуту вернувшаяся «восьмерка» мягко опустилась на палубу, с легким щелчком уткнувшись в демпферы пусковой платформы. Раскаленное жерло лазера сразу начало дымиться. Глубокие шрамы почти целиком покрывали броню корабля.

— Я могу записать на свой счет еще четыре победы, — сообщила псевдоличность, едва Мэлори открыл люк. — Моя эскадрилья принесла сегодня большие жертвы во имя отечества, но люди сделали все возможное чтобы обеспечить мне хорошее прикрытие с тыла. Противник по численности превосходил нас более чем вдвое, но не думаю, что ушел хоть один. Однако я должен заявить решительный протест: моя машина до сих пор не покрашена в красный цвет!

— Я тотчас позабочусь об этом, сэр, — пробормотал Мэлори, отсоединяя клеммы боевого корабля. Он пони­мал, что выглядит довольно глупо, давая какие-то заверения начиненному электроникой блоку. Но движения его были осторожны и почти нежны, когда он нес псевдоличность к коробкам, все еще лежавшим на палубе. На коробках было крупно начертано:

АЛЬБЕРТ БЭЛЛ... УИЛЬЯМ ЭВЕРИ БИШОП... РЕНЕ ПОЛЬ ФОНК... ГЕОРГ МАРИ ГОЙНЕМЕР... ФРЭНК ЛЮК... ЭДВАРД МЭННОК... ШАРЛЬ НЮНЖЕСЕР... МАНФРЕД ФОН РИХТГОФЕН... ВЕРНЕР ФОСС...

Они были англичанами, американцами, немцами, французами... Они были евреями, скрипачами, инвалида­ми, пруссаками, озлобленными бунтарями, весельчаками, гуляками, христианами... И еще многим-многим другим были эти девять. Наверное, существует лишь одно слово, способное объять все разом, — ЧЕЛОВЕК.

И хотя в эту минуту ближайшие люди были за много миллионов миль от него, Мэлори не чувствовал себя одиноким. Заботливо и бережно опустил он псевдоличность в футляр, хотя и знал, что даже сила, тысячекратно превосходящая силу его рук, не способна повредить ей. Может, в «восьмерке» хватит места и для этой коробки, когда он попытается догнать «Хоуп».

— Похоже, мы остались только вдвоем, Красный Барон.

Человек, которого моделировала копия, погиб в небе Франции в возрасте немногим более 26 лет, после во­семнадцати месяцев непрерывных боев, приносивших ему лишь победы и славу...