Клим Жуков - Солдат императора

– Шеф, вашей выносливости мул позавидует.

– Прекрати подхалимаж, друг мой. Я нынче уже не тот. Я нынче развалина! И молчи, не спорь. Я же знаю, чувствую, и это главное. – Георг помолчал, потом внимательно посмотрел на меня и пригубив вина спросил: А что молодежь думает? Как с жабоедами разбираться будем? Куда их ударить, чтобы побольнее?

Я откашлялся, выдержал паузу, как мне показалось многозначительную. Георг в это время добыл из под бумажных завалов и шваркнул на стол карту с забавным сапожком Италии и прилегающими землями. Карта была, прямо скажем, так себе.

– Я мыслю, – молвил ваш скромный повествователь, подтягивая карту к себе, – пока налицо пауза, надо ударить туда, откуда французы грозят нашему флангу. Лучше всего по значимому schwerpunkt. Вот отсюда, – я ткнул рукоять двузубой вилки в надпись «Прованс», – легко можно выдвинуть войска прямо на наши коммуникации в Италии. Значит бить надо вот сюда, – вилка переместилась к Марселю, – крупный порт, дорожная развязка и сильная крепость. Отобьем его, и фланг в безопасности. Стратегически. – Сказал я и замолчал, лихорадочно соображая, стоило ли так развернуто выступать. Не лучше ли было отделаться стандартным набором старательного солдафона в нешироком диапазоне от «громить врага, где прикажут» до «последней капли крови»?

Георг очень долго и внимательно меня разглядывал. Адам тоже. Потом шеф нарушил молчание:

– Стра-ате-еги-иче-ески-и? Глубоко копаете, юноша. Глубоко. Интересно, у Бемельберга в отряде все такие умные, или только те, кому двойное жалование полагается?

Я хмыкнул, а Райсснер пнул меня под столом, в знак одобрения, не иначе.

– Что, Адам, смена-то подрастает? Налей… ага, ну, за смену! У-у-у-х! Крепкое дерьмо! – Фрундсберг влил в свою бездонную глотку содержимое целого бокала и знаками указал на поднос, где высились горы сыров да копченых свиных ребрышек, знаками приглашая закусывать. Мы закусили, а как иначе? Spiritum страшно обжигал глотку. Зато потом, раскаленная волна катилась вниз и взрывалась в желудке, рождая маленькую сверхновую звезду!

Мне было хорошо и уютно. Я первый раз за месяц сидел под крышей нормального дома в безопасности, а по жилам разливалось заемное алкогольное тепло. Здорово было развалиться в кресле, слушая гудение пламени в камине и разглагольствования Фрундсберга, изредка прерываемые меткими замечаниями его секретаря.

Ваш скромный повествователь ранее не сиживал за одним столом с «отцом ландскнехтов» и теперь впитывал впечатления. Этого немолодого, крепко битого жизнью человека стоило любить и стоило им восхищаться. Я все больше понимал, отчего солдаты не чаяли в нем души. Настоящий вождь, он излучал силу и энергию, за ним хотелось идти в бой, его хотелось слушать, даже если он и не говорил ничего важного, а просто хвастался, как сейчас. Хотя, скажем честно, ему было чем хвастаться.

– Послушай, Пауль, мой мальчик, кстати, тебе сколько лет?

– Двадцать один.

– Я в твоем возрасте уже водил в бой армии! Отец вложил в руки меч, когда мне было восемнадцать. Помню, как мы ходили громить Албрехта Баварца в 1492! Эх, весело было служить под знаменами кайзера Макса!

– Вы бы лучше вспомнили Швабскую войну под знаменами того же Макса, – подал голос Адам. Надо сказать, голос был исполнен плохо скрываемого ехидства.

– Молчи, дурак! Ты тогда даже дрочить не умел! А я ходил на швейцарцев и был на берегу Боденского озера! Тебя бы туда… Зато тем же годом мы отлично отметились в Италии! И погромили потом мятежных баварцев! Ну, давайте теперь за молодость! Чтобы было, что вспомнить в старости! Эх, Адам, наполни кубки заново! Что еще сказать? Следующий поход был у меня в 1509 году, когда войска Лиги [53] Фрундсберг имеет ввиду Камбрейскую лигу (1508–1509 гг.) – союз Франции, Германии, Испании и Ватикана против Венеции. били венецианцев. И хорошо же мы им всыпали!

– А что толку? Венецианцы все равно потом купили Папу, а потом и французов.

– Купили… проклятые торгаши! Но воевали славно! После штурма Пьяченцы и особенно защиты Вероны я стал знаменит! А виктория при Болонье в 1510 году от Рождества Христова – та вообще прославила германских ландскнехтов на весь мир! И их вел тогда я!

– Зато ни при Равенне ни при Наварре вас не было. Помните, когда мы нанимались к французам против испанцев?

– Как не помнить. «Счастливым Габсбургам» [54] «Счастливым Габсбургам» – Фрундсберг намекает на известное высказывание Рудольфа IV Габсбурга, который еще в XIII в. заповедовал своим потомкам: «Пусть другие воюют, а вы, счастливые Габсбурги, заключайте браки». тогда приходилось больше воевать, не то что сейчас, когда стараниями благословенного королевского пениса Филиппа Красивого мы с Испанией стали одной страною. [55] Филипп Красивый – сын Маргариты Бургундской и Максимилиана I Габсбурга вышел замуж за Хуанну, дочь Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского – владетелей Испании. В результате, их сын Карл, после смерти Максимилиана I в 1519 г. династически стал обладателем Германии, Испании, Бургундии, впервые подойдя к осуществлению мечты о единой Европе. А вот в 1512 настал мой звездный час! Колонна, Пескара, Кордоба тогда впервые соединились и с невероятной доблестью разгромили Венецию!

– Шеф, неловко вас перебивать, но это было в 1513 году.

– Неужели?! А ведь точно…

– Точно. 7 октября 1513 года при Винченце. Вы навербовали шесть тысяч ландскнехтов в свой полк и привели их в Италию.

– Тебе виднее, ты же записи ведешь.

Георг вскочил с кресла и принялся возбужденно расхаживать по кабинету. Правильнее сказать «расковыливать», так как он отчаянно хромал.

– В 1519 я получил под команду все войска швабского союза! И в двух походах разгромил Ульриха Вюртемебгского! Это, Адам, ты уже лично наблюдал. Ты же тогда, кажется, поступил на службу?

– Верно, это был мой первый военный опыт.

– А как мы погуляли в Пикардии в прошлом году? А?

– Погуляли, на мой вкус, не слишком удачно, Георг. Из Пикардии пришлось уйти, как мы все хорошо знаем.

– Уйти, много ты понимаешь! Да за это время мы столько раз били Франца, что подобная ретирада стоит трех удачных наступлений!

– Может и так, зато для дела мы ничего не приобрели.

– А как же слава?

– Разве что только её.

– Скажешь тоже: «разве». Это, черт дери, не мало! Такая слава дорогого стоит!

– М-м-м-м, – растянул Адам с сомнением, на что Фрундсберг зло отозвался:

– Помычи, мальчишка! Слава – это такое же оружие, как пушки и пики! Чем её больше, тем нас сильнее бояться и воевать легче! Да и платят больше…

– Ну, тогда за славу?

– За славу и процветание!

– За ветер добычи, за ветер удачи, чтоб зажили мы веселей и богаче! – поддержал я почин небольшим стихотворным экспромтом, который так понравился оберсту, что тот щетинисто расцеловал меня в обе щеки после того как мы выпили.