Александр Чернов - Одиссея капитана Балка. Дилогия [СИ]

Во-вторых, покрутившись год в совершенно ином ритме, чем предыдущие десять лет, он вынужден был согласиться с тем, что одному человеку с должным вниманием и качеством одновременно рассматривать вопросы типа «объявления войны Англии» и «назначения пенсии вдове погибшего на пожаре купеческих складов урюпинского брандмейстера», просто невозможно физически. Вдобавок, при условии, что абсолютно вся входящая переписка, без предварительного разбора или сортировки, сразу ложилась ему на стол. Как это было год назад, до появления Банщикова, который начал сортировать для него входящие документы флотской тематики, отделяя зерна от плевел.

Однако существенно ситуацию это не улучшило, особенно с учетом передислокации в Иркутск Безобразова с его секретариатом Особого комитета по делам Дальнего Востока. Война и внутриполитические проблемы породили резкое увеличение потока документов на Высочайшее имя. Поэтому уже в июне Николаю пришлось расширить полномочия его Собственной Канцелярии под управлением Танеева, сделав ее хоть отдаленно похожей на «Администрацию главы государства», как это называлось в мире Вадима. Теперь не только награждения и благотворительность, но и ворох мелких дел, таких, как, например, ответы на приветственные адреса или мелкие личные прошения, начали «закрывать» ее чиновники. Подавая «наверх» лишь недельную сводку-доклад о проделанной текущей работе. Это же относилось и к Канцелярии министерства Двора при ведении рутинной «переписки вежливости» с его коллегами-монархами.

Конечно, всех проблем и это не решило. А поскольку опыт работы по флотским делам, с Банщиковым в роли секретаря-референта, Николай оценил положительно, уже к августу он дозрел до того, чтобы его «расширить и углубить». Для своевременной подачи на рассмотрение Государю действительно важных документов, подготовки к принятию по ним оперативных решений с привлечением членов Кабмина и экспертов, контроля их исполнения и ведения закрытого делопроизводства, им было решено собрать небольшую группу самых близких и доверенных помощников. Говоря точнее — секретариат. А еще точнее — Собственный Кабинет Е.И.В..

Не совещательный «кружок друзей по интересам», а именно, — рабочий орган. По своему весу и значению стоящий лично для него выше, чем Премьер со всем Кабмином. Выше даже, чем для Вильгельма вся система из его нескольких Кабинетов, фактически дублирующих собой министерские структуры, созданная им в Германии. Кузен пошел на это не от хорошей жизни, ибо вынужден был таким образом искать рычаги влияния более надежные, чем подотчетные Рейхстагу по конституции статс-секретариаты. Но в России ничего подобного «ответственному министерству» Николай допускать не собирался.

Для себя он определился с персоналиями сотрудников своего «Аппарата» к осени. Но для оформления задуманного де юре, хотелось дождаться возвращения с войны брата. Итак, пока их будет трое. Глава Кабинета — исполнительный секретарь: Великая княгиня Ольга. Теперь «доступ к телу» Императора и его рабочий график — исключительно в ее компетенции. Плюс, два человека — «по направлениям». Военный секретарь: Великий князь Михаил. И, конечно же, военно-морской секретарь… Выскочка, царев фаворит, божественный посланец, еще чей-то там любовник и прочая, прочая, прочая… Михаил Лаврентьевич Банщиков.

При этом Николай понимал, что, скорее всего, число секретарей-направленцев со временем придется увеличивать. Ведь есть же еще наука, экономика, внешняя политика, внутренняя политика и «социалка», «спецура» — все словечки из лексикона Банщикова…

В-третьих, ему предстояло кардинально поменять саму форму работы с Кабмином. Регулярные личные доклады министров, — по сути своей совершенно не нужное, даже вредное занятие. Отнимающее лишнее время, силы и нервы как у него самого, так и у руководителей ведомств. И приводящее, порой, к итоговым ошибочным решениям.

Для снятия этой проблемы необходимо было сделать три вещи: стандартизовать объем и форму этих докладов, отделив от статистики и славословий результативную часть с конкретными выводами и предложениями, и занимающую при этом не более одной машинописной страницы; поручить Премьеру первичное рассмотрение этих докладов и внесение по ним его замечаний; для обеспечения чего непосредственно при Кабинете министров создать рабочий статистическо-канцелярский орган, из специалистов которого со временем можно будет вырастить сотрудников полноценных Госплана и Госстата.

Ну, а в случае несогласия царя с предложениями как министра, так и Премьера, для принятия окончательного решения по докладу — «вызов на ковер» в Царское село…

Понятное дело, что кто-то возопит о диктаторских полномочиях Столыпина и его канцелярии, об ущемлении прав царской власти. Но, по сути своей, этот ропот будет ничем иным, как следствием личной уязвленности у определенной группы «товарищей», резко отодвинутых от кухни принятия важнейших государственных решений.

Господа с громадным уровнем амбиций или интересов, типа Плеве, Победоносцева, Витте, Мещерского, дядюшек Александровичей и Николаши, конечно, будут обижены. С мамА ему тоже предстоит очередное объяснение на повышенных тонах. Но весь этот гвалт придется вытерпеть. Ради исполнения задуманного. Ради сына, в конечном счете…

И, наконец, в-четвертых. Если он действительно желает блага своей стране, своему народу и своей семье… А он желает! То он просто обязан обеспечить последовательность и преемственность политики, как внутренней, так и внешней. А для этого нет ничего более страшного, чем министерская чехарда и смена высших госчиновников по принципу «разлюбил — надоел — с вещами на выход».

Если уж ставишь человека на ответственное место, нацелив на определенную задачу, то терпи его рабочие возражения и давай ему возможность довести ее до исполнения. Если с чем-то не согласен — спорь и настаивай на своей правоте открыто. И только если видишь, что ошибся со своим выбором, и поставленной цели этой конкретный индивид достичь объективно не способен, — убирай быстро, спокойно, не мучая и не унижая.

В конце концов, любому всегда можно найти занятие по силам на другом, менее ответственном уровне. Не стоит терять исполнителей в команде, а вместо них плодить недругов, полагая, что окончательный расчет произведен в форме выходного пособия. Другое дело, если имеет место предательство, осознанный саботаж или «крысятничанье». Кстати, это словечко «от Вадика», ему тоже почему-то понравилось…

С такими отныне предстоит поступать жестко. Но как именно, и кто будет этим заниматься, Николай намеревался решить, обсудив вначале тему с Василием Балком.