Илья Леонтьев - Окаянный император. Роковое путешествие

В небольшом помещении под строгим ликом государя-императора оказался молодой скучающий чиновник. Увидев посетителя, он зевнул и кивнул на стул.

— Проходи, садись, отец! Рассказывай…

— Так вот узнать хотелось бы по поводу переселения…

— Дело сие, как ты знаешь, высочайшим повелением завел царевич-наследник Николай Александрович. Всем землепашцам российским, кои испытывают нужду он, предлагает ехать за Урал и далее. В местах тех получат они землю и ссуду беспроцентную.

— А как же добираться-то туда? Чай, далеко…

— Всех пожелавших переехать с пожитками бесплатно повезут на поезде до Миасса, ну а далее своим ходом…

От воспоминаний Тимоху отвлекла необходимость вытаскивать телегу из грязи. Привычно кряхтя, он скинул лапти, размотал обмотки и закатал портки. Не дожидаясь, пока то же сделают и сыновья, полез к задку.

Не выдержав напора трех мужиков и лошадиной силы, грязь, неохотно чавкая, телегу отпустила. Вытолкнув ее на пригорок, дед Тимоха растянулся на жухлой траве. Недавно минул Ильин день, лето клонилось к закату.

— Батя, — вдруг подал голос старший сын, — гляди!

Он взволнованно указывал куда-то вдоль дороги. Вдалеке виднелась прибитая к дереву доска со смутно знакомыми закорючками. Такими были отмечены места, в которых предстояло возвести постоялые дворы. Тимоха трясущимися после напряжения руками полез за пазуху. Там лежала заветная бумажка, выданная в пересыльной конторе в Миассе после того, как дед согласился осесть на хуторе. На обратной стороне листа крупно были начертаны две цифры — «3» и «2». Такие же красовались и на табличке.

— Мать, — дед обернулся к жене. — Похоже, добрались. Конец пути-то…

— Разрешите, Николай Александрович, — в дверь кабинета просунулась голова моего секретаря Саши.

— Да, конечно, заходи.

— Послание от государя, — он протянул мне конверт из плотной бумаги.

— Спасибо.

Гарязин вышел, а я погрузился в чтение. Отец приглашал на семейный обед в Царское село. За минувший год мне удалось достаточно хорошо изучить императора. Он был удивительно цельной натурой. Никогда не лукавил, говорил, что думает, был прямолинейным. Александр III искренне желал стране добра, вот только набор способов для достижения этой цели был у него очень ограниченный. Он видел свою миссию в успокоении и консервации существующих порядков. На этом же настаивал его духовный авторитет Победоносцев. Они с удовольствием поддерживали все мои идеи, которые укладывались в эти рамки. В лице обер-прокурора я неожиданно получил союзника в деле переселения землепашцев на Восток. Он увидел в этом возможность переноса на окраину империи крестьянской общины. Сильная в центральных губерниях, она была слаба на востоке. Константина Петровича это волновало.

Существенным плюсом оказалось то, что он возглавлял Священный синод. Для меня было открытием, что православной церковью в империи руководит чиновник. Патриарха не избирали со времен Петра Великого. С одной стороны, в этом были плюсы, власть духовная работала на светскую, с другой, как и все государственные институты, она требовала финансирования из бюджета. Пока же обстоятельства сложились так, что батюшки сельских церквей принялись агитировать мужиков за смену места жительства.

Мои «занозы» после бурных обсуждений, едва не переросших в драки (сказались все-таки неуживчивые характеры), разродились парой неожиданных идей. Во-первых, об обращении наследника престола к русским землепашцам с призывом перебираться за Урал. Отец после размышлений решил, что ничего роняющего честь императорской фамилии в этом не будет, и манифест появился на свет. Витиеватыми фразами, присущими современным официальным документам, там говорилось о том, что царевич призывает крестьян переселяться на дальние окраины. Там их ждали щедрые земельные наделы и беспроцентные ссуды. И чем дальше они забирались, тем большими были участки и суммы. Во-вторых, предложили платить работникам переселенческих контор премию за каждую семью, добравшуюся до нового жилья. У чиновников появлялся стимул всемерно увеличивать миграционный поток.

Дорогу теперь частично оплачивать казна. На удивление, даже это не вызвало особых споров. Перевозка семей по железной дороге до Оренбуржья, выделение там лошади с телегой и строительство цепи постоялых дворов выходило дешевле, чем возить людишек на кораблях с Черного моря до Тихого океана. Причем «сервис в пути» обеспечивали те же переселенцы. Семьям с взрослыми детьми предлагали размещаться на жилье вдоль тракта. Им помогали отстроить большое подворье, взамен же они обязались размещать проезжающих на постой по фиксированным ценам и следить за состоянием дороги. Располагались такие импровизированные гостиницы примерно через каждые 180 верст, лошадь не спеша преодолевала их дней за шесть. Седьмой был предназначен для отдыха. По расчетам, на весь путь крестьяне должны были тратить не больше десяти месяцев, а не полтора-два года, как было раньше.

Однако все предпринимаемые шаги не дали ожидаемого, по крайней мере мной, эффекта. По данным Министерства государственных имуществ за тот год, когда я взял программу под свой контроль, в Сибирь и на Дальний Восток отправилось примерно сто тысяч человек из почти девяноста пяти миллионов проживающих в центре страны. Это была даже не капля, процент на уровне погрешности. С другой стороны процесс только начинался. И была надежда, что поток год от года будет увеличиваться.

Я вполне освоился в новой роли и в новом-старом времени. Программист окончательно стал наследником престола. На заседаниях Комитета министров и Государственного совета мне не приходилось ломать голову над тем, кто держит речь. А их участники перестали удивляться моему присутствию. Александр III был рад тому, что сын заинтересовался делами государства. Но, судя по тому, что на обед меня приглашал в Екатерининский, он был чем-то недоволен. Обычно семейные трапезы проходили в Гатчине или у меня в Аничковом. Царское село и Зимний император недолюбливал за излишнюю помпезность. Впрочем, в этом вопросе взгляды наши совпадали.

За столом не было мамы и сестер с братьями, зато оказался Победоносцев. Похоже, отцу для разговора понадобилась его поддержка, или недоволен мной был именно Константин Петрович. В полном молчании мы съели закуски, суп, горячее. Император не отказал себе в нескольких рюмках водки, мы с Победоносцевым не пили. Кстати, с недавних пор во дворцах и во многих аристократических домах к застольям подавали исключительно простые деревянные ложки. На фоне изящного фарфора и серебряных вилок с ножами они смотрелись нелепо, но мода возникла. Ее основоположником выступил император. Он не забыл про подаренную поделку и произвел настоящий фурор, когда достал ее на одном из званых обедов. Увидев это, такими же ложками обзавелись и многие придворные.