Александр Михайловский - Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока [сборник]

– Товарищ Кузнецов, в будущем вам было оказано высокое доверие, вашим именем назван лучший корабль флота. Мы можем переименовать его, только если вы сильно проштрафитесь… Подумайте над этим.

Ну, кто сказал, что у товарища Сталина нет чувства юмора, а? Нет, он будет ждать, пока я проштрафлюсь. Не дождетесь, товарищ Сталин!

Тем более что уже были вопросы от товарищей черноморцев – а кто такой адмирал Кузнецов, и кем он мне доводится. Приходилось отшучиваться, что никем, даже не однофамильцем.

Вот и пришлось собирать совещание на командном пункте флота в Южной бухте. Тем более что сам ТАКР «Адмирал Кузнецов» останется на якорной стоянке. Подлетное время его истребителей к Констанце, если что, составит всего пятнадцать минут. А с аэродрома Саки – так и того меньше. Тем более что туда перевели вторую пару легких – по их понятиям – истребителей МиГ-29.

Пара этих «легких» истребителей играючи смахнула с неба три девятки Хе-111, и все окрестное люфтваффе слышало по радио вопли избиваемых.

А вчера случился курьез – я про себя улыбнулся, – тот самый майор Скоробогатов с ведомыми взлетел на перехват двух троек Ю-88 и одной тройки Хе-111, каким-то чудом уцелевших в мясорубке предыдущих дней, которые германское командование послало на бомбежку наших позиций на Перекопе.

Увидев наши атакующее МиГи, немцы заорали в эфире: «Ахтунг – Хищники!», и стали покидать на парашютах абсолютно целые и исправные самолеты. У них теперь, оказывается, такой приказ – в бой не вступать, а спасаться, по возможности. Жаль, что это случилось не над нашей территорией.

Командиры собрались. Тех, что с погонами, и тех, что с нашивками на рукавах, ровно поровну. Поглядывают друг на друга с настороженностью и недоверием. Не вина последних, что в небе господствовала немецкая авиация, а ими командовал человек, который явно не соответствовал своей должности. Вот, к примеру, даже два новейших британских линкора месяц назад не смогли устоять перед массированной атакой японских торпедоносцев и топмачтовиков. И первые тоже не виноваты, что неким неведомым нам силам пришлось бросить их в этот прорыв, чтобы заткнуть зияющую дыру, которая образовалась не по их вине. Что ж, начнем!

– Итак, товарищи, командованием, – я кивнул в сторону портрета товарища Сталина, намекая, кем лично был отдан этот приказ, – перед нами поставлена задача – уничтожить торговый порт и военно-морскую базу Констанцы.

Силы, в данный момент способной помешать нам в этом деле, не существует. Противодействовать нам могут только два устаревших румынских эсминца и несколько торпедных катеров. Германские береговые батареи, обороняющие порт, имеют калибры 105 мм – 127 мм.

Первая фаза операции начнется еще до рассвета с их подавления, – я посмотрел в сторону выходцев из 2012 года. – Товарищ Сталин разрешил нам истратить для этой цели до тысячи осколочно-фугасных снарядов калибра 130 мм из вашего боекомплекта. Больше ни один корабль не должен стрелять по тем целям, которые выделены для «Москвы» и «Адмирала Ушакова», это собьет с толку автоматику корректировки огня. Ведь так, Василий Васильевич? – обратился я к командиру «Москвы» капитану 1-го ранга Остапенко.

– Так точно, товарищ адмирал, – ответил он мне, – чужой разрыв – это все равно что под руку толкнуть. И получится: «хотели, как лучше, а получилось, как всегда».

– Слышали?! – я обвел собравшихся взглядом. – С наступлением рассвета, на внутренний рейд входят «Парижская Коммуна» и «Молотов» и устраивают румынам в порту хорошенький кордебалет. Но сперва, во избежание международных инцидентов, попросим удалиться восвояси суда нейтральных государств. Для непонятливых перевожу – болгарские и турецкие. Товарищ Сталин очень просил, чтобы нейтралы не пострадали в этой экзекуции, но в то же время смогли сполна насладиться огненным цирком.

После разгрома Констанцы мы, медленно и торжественно, совершаем круг почета вдоль границ территориальных вод Болгарии и Турции. Это крайне необходимо товарищу Громыко, который в ближайшее время направится в эти страны с визитом особой важности.

Командиры из будущего заулыбались.

– Андрей Андреевич, мистер Нет, – пробормотал товарищ Остапенко. – Мне уже почти жалко президента Иненю, чего бы там от него ни хотел товарищ Сталин.

– Нечего его жалеть, товарищ капитан 1-го ранга, – проворчал я. – Он нас не жалеет, а мы его с чего? Идем тремя колоннами. В центре «Москва», «Парижская Коммуна», «Молотов», «Красный Крым». В правой – «Адмирал Ушаков», «Ташкент», «Ярослав Мудрый». В левой – «Североморск», «Харьков», «Сметливый». Флагман – крейсер «Москва».

Итак, сверим часы, сейчас, – я бросил взгляд на запястье левой руки, – 13:07. Выход из базы в 21:00, формирование походного ордера в 21:45.

10 января 1942 года, 15:40.

Авиабаза авиагруппы особого назначении РГК Саки

Старший лейтенант Покрышкин Александр Иванович

– Саш, товарищ старший лейтенант, есть новости, – капитан Гуссейн Магомедов отвлек меня от изучения новой машины. Как временную ступень между МиГ-3 и МиГ-29 полковник Хмелев дал мне «летающую парту» с авианосца Су-25УТГ. – Сегодня ты пойдешь со мной на спарке в одиночный вылет на Констанцу. Ты уж извини, что из истребителя делаем то ли бомбардировщик, то ли штурмовик.

Я оторвался от книжки с описанием машины.

– Товарищ капитан, так ведь я тоже все понимаю: господство в воздухе для истребителя – это такая штука. К ней он стремится, но как только достигает – так сразу остается без работы. Ты мне лучше скажи, что бомбить-то будем?

– О, джигит! То речь не мальчика, а мужа! – воскликнул Гуссейн. – Слушай, бомбить будем батарею береговой обороны «Тирпиц» возле Констанцы, которая серьезно беспокоит флотских товарищей. Такого ты еще не видел. Решено применить против нее управляемые бомбы КАБ-500 ОД. Там три орудия и радарно-дальномерный пост, и мы их одним залпом…

Работа будет ночью, так что давай сейчас слетаем на твоей птичке, посмотрю, чему ты успел научиться. Потом ранний ужин, и спать до часу ночи.

– Куда пойдем? – спросил я, когда мы, уже в полетных комбинезонах, подошли к стоянке.

– Давай до Херсона, потом на Мелитополь и домой… – Гуссейн показал мне на мою машину: – Ну, разве не красавица?

Сначала я не понял, о чем он. Больше меня занимало то, что основная часть полета будет проходить над территорией противника. Потом присмотрелся к машине и остолбенел. Это больше не была голая «летающая парта»: под крыльями были задействованы шесть точек подвески из восьми. Два пятисоткилограммовых подвесных топливных бака и четыре двухствольных пушечных контейнера калибром 23 мм. Я прикрыл глаза, пытаясь сообразить, какую же огневую мощь имеет теперь этот самолетик. При беглом подсчете, с учетом скорострельности, получилось, что он один имеет секундный залп целого истребительного авиаполка.