Сергей Зеленин - Реинкарнация

Хреново… Я же обещал приреченским мужикам, что не буду трогать их сельхозугодия.

— Я тут, недавно купца нанимал — насосную станцию строить… Что, он? Строит?

— Да, что он в таких условиях настроит? Вон, привёз насос да паровик… Видишь: на Холме стоят?

— …Вижу. А это что? Трубы, что ли?

— Да, это — чугунные, флянцевые трубы…

— А, где этот грёбанный купец?

— А, хрен его знает — нарезал куда-то… Здесь его механик, да несколько работяг из тех, кто ещё не разбежался.

Где-то с час ушло на то, чтобы найти чуть трезвого механика…

— Что за дела? Откуда здесь пойло среди рабочей недели? — я начинал немного вскипать…

— Эти люди вольные… — начал выкручиваться Неберия.

— А вы, кто? Крепостные? — мне уже попала шлея под мантию, — ещё раз увижу здесь в рабочее время бухого или услышу — сниму с тебя синие штаны и, пойдёшь с голой …опой, крапиву косить на Болотах!

— С собой водку привозят — каждого же не обыщешь! — заступился за Неберию, буквально только что сменивший Шатуна Автопром.

— А может, твои шофера привозят? Ты наведи порядок в хозяйстве, Петрович! А то я его наведу — мало не покажется!

— Ладно, ладно… Разошёлся, блин!

Нет, ну что за хрень! Стоит только на пару месяцев отвернуться…

— Послушайте, любезнейший…, — как можно вежливее обратился я к бухому механику.

— Му, му, му! — не менее вежливо ответил тот и, попытался меня пнуть.

Ах, вот ты как!? Ладно… Знаю я — тут неподалёку, одно местечко, где трезвеют очень быстро:

— Хочу провести инспекцию состояния дел на Болотах… Все со мной!

Боня засуетился:

— Сейчас там косят крапиву на сено и работает бензиновая помпа, закачивающая воду в ёмкости… Человек двадцать пять всего…

— Вот и, отлично! Посмотрим, как они работают. Может, посоветуем что!

— Сейчас пошлю за антимоскитными средствами…

— Этого тоже с нами, — показал я на пьяного механика.

— Может, попозже? — засомневался Автопром, — когда протрезвеет?

— Да, как тут протрезвеешь — при такой духотищи?! Срочно необходима перемена климата!

И — Неберии:

— Не забудь снять с него верхнюю одежду — ишь, как вспотел болезный!

— Ты не перебарщиваешь? — забеспокоился Боня.

Автопром, тоже посмотрел как-то обеспокоенно.

— Ничего, ничего! Отсосут комары дурную кровь вместе с сивушными маслами — ещё и, спасибо скажет!

…На двух машинах — на моей «Хренни», где со мной ехали Автопром и Боня и, на перехваченном ради такого дела «Хандрозе», с Неберией рядом с водителем и механиком в одном исподнем в кузове, мы выехали их посёлка и, вскоре поднялись на Холм… Над Болотами висела низкая облачность — казалось, до края облака можно было достать рукой!

— Ну, облачайтесь! — скомандовал Боня, вытащив несколько свёртков.

— Это что ещё?

— «АЗК [58] Армейский Защитный Костюм — средство противохимической и противорадиационной защиты. »… В армии не служил, что ли?

— Да, сразу и не узнал! Чё, без него никак?

— Как… Вот только потом три дня чесаться будешь…, — и, Боня покосился на полуголого механика, — связать бы! А то убежит куда — ищи его потом на этих Болотах, как тех коров с кобылами…

По моему взгляду Неберия шустро привязал механика верёвкой к борту «Хандроза».

Вспомнив боевую молодость я по быстрому одел защитный костюм, на голову шляпу с противомоскитной сеткой и, подождав других, сказал:

— Ну, что? Поехали?!

Ну, посмотрим на Болота в разгар лета…

…Ну, смотреть особо было не на что. На Болотах шёл мелкий, нудный обложняк… Одно хорошо — стало ощутимо прохладней! Первое время это только радовало… Но, потом! Только спустились с Холма, как нас облепило облако кровососущих насекомых — кроме хорошо мне известных комаров, в этот раз ещё присутствовал какой-то вид мелкой, но злое…учей мошки. Несмотря на все ухищрения, нет-нет, да какая-нибудь сволочь приникала под сетку и приходилось бить себя то по шее, то по щеке… Очень скоро со стороны «Хандроза» стали слышны сначала дикие маты, затем — не менее дикие крики, перешедшие в такой же дикий визг. Кто наблюдал, как режут свинью — тот, в курсе!

— Отходит, болезный…, — прокомментировал я, — в смысле, от состояния опьянения отходит.

— Я начинаю тебя бояться, Вова! — как-то по-особенному, посмотрел на меня Боня.

Я пожал плечами:

— А я, что? Ради собственного удовольствия? Может, я от его визга тащусь?! Это, даже не для этого механика… Это, для других наука! Да закрой я сейчас на этот факт глаза — через месяц здесь бардак с Содомом и Гоморрой будут! Все перепьются, перетрахаются, а потом разбегутся!

Попаданцы угрюмо молчали…

— А вы, что хотели? Прогрессорствовать и чистенькими остаться?! В беленьких перчаточках? Как в книжках?! Не выйдет! И это — только начало. Ещё придётся и, кровушки пролить! Никуда не денемся…

— Так то, оно так…, — согласился со мной Автопром, — человеческая натура такова: дашь послабуху — на шею сядут, а потом на голову переберутся и, гадить там начнут!

— Так, ради кого мы всё это мутим?! — у Бони явно был когниктевидный диссонанс… Или, как там его? — ради людей, которых сейчас мучаем, а завтра ещё и, убивать собираемся?!

— Так, вот ради этих самых людей и мутим! Ради людей — которые порой ведут себя, как дети неразумные, которых иногда приходится по попе хлопнуть, чтоб вразумить…

— Кто тебе право дал «по попке» хлопать?!

— А все те, кому за первую половину следующего века, ни за что, ни про что сгинуть придётся!

— Так, мы что? Фашизм здесь собираемся строить?! — не унимался главный агроном.

— Это Вы бросьте, Василий Григорьевич, идеологическими терминами здесь разбрасываться! Вы не папа Ксении Собчак и, здесь Вам не подиум Европарламента! Это — Россия, девятнадцатый век! Здесь, каждый второй ребёнок умирает не дожив до года, а тебе этого алкаша жалко?!

— Что-то ты, Вася и, вправду лишка загнул! — Автопром Петрович более реалистично смотрел на подобные вещи… Может потому, что в «той жизни» ему и, самому — в «лихие девяностые», чтобы выжить пришлось стать, практически, полубандитом. Зуб даю — и, долги вышибал с помощью недемократических методов…, — можно подумать, этот канал в тридцатые годы строили только лишь «толерантными» методами! До сих пор бы… Тьфу, ты блин! До «тех» — до «наших» пор, бы строили…

— Заставить людей заработать себе и детям на кусок хлеба, по твоему «фашизм», а позволить им подохнуть с голоду — это «демократия»… Так, что ли, по-твоему? — не унимался я.

— «Arbeit macht frei! [59] «Работа делает свободным!» — надпись над воротами нацистского концлагеря. » — ты это хочешь сказать? — не унимался Боня.

— В отличии от концлагеря, я здесь никого насильно не держу! Я сразу всем сказал сам и велел говорить всем вновь прибывающим: «У меня вы будете пахать как лошади, чтоб у ваших детей был шанс жить и работать по-человечески»! Понятно? Кому не нравится — может паковать своё убогое шмутьё и газовать отсюда с пробуксовкой!