Иван Басловяк - Морпех. Русский Уругвай [litres]

– Ваш вождь умирает, – произнес я. – Он мужественный человек. Можете попрощаться с ним.

Индейцы молча двинулись к вождю и окружили его. Раздался плач и причитания. Я не стал смотреть на ритуал и подошел к мосткам, ведущим в реку. Встал на них и, глядя на водный поток, задумался. Неожиданно за спиной раздалось деликатное покашливание. Это Маркел привлекал мое внимание.

– В чем дело? – я обернулся.

На песке стояли три старика-индейца и смотрели на меня.

– Чего хотите, отцы?

– Господин позволит похоронить нашего вождя по нашим обычаям?

– Да, позволю. Вы свободные люди и я не захватил вас, а освободил от захватчиков. Только у меня одно условие: пока я и мои воины здесь, ни один член вашего племени не покидает деревню. Уйдем мы скоро. Предупреждаю: я могу слышать ваши мысли. Если кто задумает уйти раньше срока, я узнаю. И накажу все племя. Это вам понятно?

– Да, господин.

Старики ушли. А на реке появился мой караван. Быстро идут! Весла так и мелькают, роняя с лопастей струйки воды. На переднем увидели меня и прокричали «ура», их крик подхватили на остальных судах. Я поморщился. Ну зачем так орать-то! По воде звуки далеко разносятся. Еще услышит кто. Но на душе стало тепло. Любят меня люди и уважают! Тут же досадливо сплюнул и тряхнул головой. А ну стоп! Что, лесть нравиться стала? Гордыня на верноподданнические проявления возбуждается? А ну отставить! Лесть подвластных никогда до добра вождей не доводила. Нальют подлизы в уши сладкого, только не меда, а яда, и будут крутить-вертеть по своему усмотрению. Правда, мне не грозит обмануться в своих ближних. Господь наградил способностью отделять зерна от плевел, правду ото лжи. Да, я много знаю, много умею того, что в этом времени можно назвать колдовством. Да, я один такой, уникум. Но мне мою уникальность Бог дал не для собственного пользования. Не для персонального возвеличивания и набивания мошны. Он передо мной поставил задачу сложную и очень важную. Уникальную по-существу. Для решения которой мне и понадобится Божий подарок.

Я улыбнулся и приложил ладонь к виску. Отдание чести в дружине князя Северского при приветствии теперь обязательна. Караван из пяти баркасов притулился к берегу. Якоря полетели в воду, а сходни – на песок. Тут же озадачил Потапа заботой о лошадях и подготовкой коноводов. Услышав назначенный на обучение срок, он поморщился, но оспаривать не стал. Понимает, как дорого время. Я сошел с мостков и направился на площадь. Тело вождя уже убрали, а у столба в окружении жителей деревни стоял и о чем-то говорил Чимхор. Говорил эмоционально, размахивая руками. Несколько раз показал на свое плечо и бедро. Я усилил слух. В гуле удивленных голосов прозвучало: «Ньяманду́, Ньяндеха́ра». Все понятно. Чимхор рассказывает, как я его вылечил.

Я вышел на площадь. Голоса стихли. Индейцы расступились, давая мне проход к столбу, вкопанному в центре, отошли на несколько шагов и опустились на колени, склонив головы.

– Посланец Великого Ньяманду́, – раздался голос одного из подходивших ко мне стариков. – Прости нашу дерзость. До сегодняшнего дня Тупа́ никогда не принимали видимую форму. Мы счастливы лицезреть тебя. Ньяндеха́ра, наш господин, явил нам свою великую милость. Приказывай, мы все исполним.

– Хорошо, я приму ваше служение. Великий Ньяманду́ услышал о ваших бедах и прислал меня помочь вам. Но одна беда не ходит, как видно. Мои воины успели расправиться с вашими врагами и освободить вас от рабства. Один враг остался жив. Приведите его!

Мои воины выволокли пленного и бросили на землю передо мной.

– Развяжите его!

Взмах ножа, и руки бандейранта свободны. Стоя на коленях, он смотрел на меня из-под густых бровей и растирал затекшие от веревок запястья.

– Ты кто, смертный? – спросил я громким голосом.

– А ты кто? – вопросом на вопрос ответил метис.

– Я тот, кто решает, умереть тебе быстро и без боли или медленно и страшно.

– А как насчет жизни?

– Ты живешь, пока говоришь. И торг тут не уместен.

– Да плевал я на тебя, пособник дьявола! Меня Бог защитит и святая молитва! Не буду я ничего говорить!

– Хорошо! Тогда будешь квакать. Ты ведь не человек, а лягушка! Прыгай и квакай!

Метис встал на четвереньки, изобразив сидящую лягушку. Громко квакнул и прыгнул. Еще квакнул несколько раз и запрыгал вокруг столба. Индейцы смотрели на это представление со смесью ужаса и веселья. А метис скакал и квакал. Даже подпрыгнул, высунув язык, пытаясь поймать какое-то насекомое. Первыми засмеялись дети, их несмело поддержали взрослые. Постепенно страх уходил. Люди начали понимать, что их божество, их господин Ньяндеха́ра в моем лице прислал защитника, и бояться меня не надо.

Метис-лягушка проскакал уже несколько кругов. Пот катился по его лицу и голому торсу. Но ментальное внушение делало свое дело: приказ будет выполняться до полного истощения сил. Но я хочу показать еще кое-что.

– Теперь ты, смертный – обезьяна!

Метис перестал скакать и начал изображать обезьяну: ее ужимки, гримасы, почесывания, поиск блох… Индейцы покатывались со смеху. Кто-то бросил какой-то плод. Метис-обезьяна схватил его и стал грызть. Дав зрителям насмотреться на то, во что превратился их еще недавно грозный враг, я решил закончить представление. Жестоким, но необходимым способом.

– Слушай меня, обезьяна! Ты снова человек и я приказываю тебе: возьми нож и вонзи себе в сердце. Выполняй!

По моем знаку к ногам метиса упал большой нож. Тот медленно взял его, повернул лезвием к себе и направил острие в грудь. Было видно, как его сознание борется с моим внушением. Пот лился потоком по его лицу, искаженному ужасом. Но мое внушение пересиливало, и лезвие стало медленно погружаться в плоть. Все замерли. Казалось, что даже река и ветер затихли. И тут раздался чудовищно тоскливый вой. Достигнув неимоверной высоты, он оборвался. Тело бандейранта рухнуло на землю, подняв облако пыли.

Я поднял взгляд от мертвеца. Все индейцы, и мои тоже, лежали ниц. На ногах остались только русские, но и те смотрели на меня круглыми глазами и крестились, шепча молитвы.

– Я могу быть добрым, но так же я могу быть и жестоким, – мои слова разнеслись в гробовой тишине как раскаты грома. – Добрым к друзьям и союзникам и жестоким к врагам. И я всегда выполняю свои обещания. Я обещал этому врагу легкую смерть, если он ответит на мои вопросы. Он не захотел и умер в мучениях. Как я и обещал.

Помолчал, дав людям проникнуться мной сказанным, и уже другим тоном продолжил:

– Участникам похода объявляю двухдневный отдых.

Повернувшись к жителям деревни ласково произнес:

– Я рассчитываю на гостеприимство хозяев деревни. Только им сначала надо похоронить старого вождя и выбрать нового. Пусть старейшины возьмут желтый обруч, символ власти. Я вам его возвращаю.