Валерий Елманов - Капитаны в законе [litres]

И в тот же миг внезапно, словно страшному водяному шайтану этого было мало, скрип превратился в оглушительный треск и другой вал с гулким ревом вырвался прямо со стороны противоположного берега Куры. Они слились воедино совсем рядом с ханской ставкой и, бурно взревев от радостной встречи, с удвоенной силой неотвратимо устремились вперед, сметая все на своем пути. И не было силы, могущей остановить их. Спустя всего десяток секунд они достигли цели, смахнув нарядный ханский шатер и людей подле него. А еще через минуту они добрались и до левого крыла полчищ Узбека.

Временами в водной пучине появлялись оскаленные лошадиные морды, истошно разевавшие рты ордынские воины, но ржание и крики обезумевших от ужаса людей заглушались водным ревом. Во всяком случае всадники на противоположном высоком берегу Куры ничего не слышали. Зато они наблюдали главное: все гигантское становище оказалось под грозно клокочущей водой.

Ох, недаром год змеи еще со времен первых монгольских ханов считался недобрым и тяжелым для кочевников. Правда, он уже заканчивался [54] Год змеи (февраль 1317 – февраль 1318). , но и на излете сумел обрушиться грозным водяным вихрем на могучее войско и, обвив его смертоносными кольцами тысяч водоворотов, погрузить степное полчище в небытие.

Далеко не всех ожидала участь оказаться погребенным в пучине. Многим суждено было спастись, но лишь для того, чтобы встретить гибель в узком, всего в пару десятков километров, проходе, ведущем на север, к Дербенту и далее, к родным аулам и становищам. Неминуемую, поскольку там их уже поджидал тумен под командованием сына Чопана, худощавого поджарого Димашк-ходжи. Ждали несчастных беглецов и на востоке, ибо еще один тумен, возглавляемый другим сыном Чобана Дамиром-Таша, был сосредоточен в районе Баку, подле побережья Каспийского моря.

Им-то и предстояло довершить неслыханный разгром. Именно им, но никак не главным силам падишаха, сосредоточенным за сооруженном на противоположном берегу Куры валу. И хотя десятки тысяч воинов Абу-Сеида тоже ожидали приказа, они понимали, что в ближайшее время его не последует. А вот сам юный падишах, взиравший на творящееся внизу, то и дело вопросительно поглядывал на эмира Чопана, неподвижно застывшего справа от него. Пальцы Абу-Сеида время от времени нетерпеливо сжимались на рукояти сабли из дамасской стали в ножнах, украшенных золотой арабской вязью. Чувствуя нервозность своего хозяина, лошадь под ним время от времени нервно переступала с ноги на ногу и серебряные бляхи, свисавшие с седла, издавали нежный мелодичный звон. Видя все более возрастающее раздражение юного правителя от собственного бездействия Чолпан разжал рот и в пятый раз пояснил:

– Надо дать время улечься воде.

– А враги меж тем уйдут, – недовольно проворчал Абу-Сеид.

Чолпан зорким взглядом отыскал высокого воина, стоящего в полусотне метров от свиты падишаха и с улыбкой ответил:

– Нет. Они в ловушке и она захлопнулась. Я побеспокоился об этом и закрыл им обратную дорогу на север. И со стороны моря их тоже ждут. Уйдет не больше сотни, от силы двух. Да и то мы сами дадим им уйти, чтобы они донесли весть о неслыханном разгроме в каждое становище, дабы у оставшихся в тех краях воинов опустились руки и уныние вселилось в их сердца. А пока…

Он чуть помедлил, еще раз прикидывая, надо ли это делать и не лучше ли было отправить посланца уруситов на небеса, как думалось поначалу. Однако пришел к выводу, что живой и невредимый тот все-таки лучше. А вдобавок припомнился последний разговор с ним, состоявшийся всего пару дней назад…

Они тогда сидели в юрте Чопана, и эмир в очередной раз осведомился, отчего Улан считает, что еще не настало время для решительного внезапного нападения на ничего не подозревающего врага, ведь тумены Узбека заполонили Ширван уже три дня назад. Вдруг, если немного промедлить, они сами уйдут обратно.

– Твоя огромная яма и без того полна водой. Она уже сейчас переливается через край. Или ты считаешь, ее окажется мало?

Улан, сидящий подле него с пиалой кумыса в руке, терпеливо, поскольку вопрос был задан чуть ли не в десятый раз, повторил свой ответ:

– Едва мы заметим, что тумены Узбека засобирались в обратный путь, как спешно отправим гонца с твоим приказом открыть плотину на Куре и распахнем шлюзы. Следовательно, его отступление все равно превратится в беспорядочное бегство. А медлю я оттого, что пока не появился гонец от твоего сына Димашк-ходжи. Значит, неизвестно, успел ли он захватить проход, ведущий к Дербенту. А если нет, окружение замкнуть не выйдет, и вместо учиненного тобой блистательного разгрома получится обычная, хотя тоже звучная победа.

– Не одним мной. Твоя заслуга в разгроме тоже будет, – протянул Чопан и уставился на Буланова. Широкие кустистые брови почти скрывали узкие глазки, пытливо буравившие своего собеседника.

– Но весьма незначительная, – пожал тот плечами. – Ведь не я строил плотину с водохранилищем, алюди шахиншаха. Руководили же ими мастера, которых мне опять-таки нашел шахиншах. И нашел не по чьему-нибудь, а по твоему приказу. Получается, моя заслуга лишь в том, что я дал тебе пару советов, вот и все. Но мало ли их тебе дают. И всех в победители записывать? В том-то и состоит мудрость истинного полководца, чтобы суметь отделить умный совет от глупого. Так что слава победы должна принадлежать только тебе и никому больше. Но торопиться ни к чему. Помимо отсутствия вестей от твоего сына, Абу-Сеид тоже пока не прибыл.

– А зачем тебе падишах? – насторожился Чопан.

– Не мне, – покачал головой Улан. – Я сразу после разгрома Узбека с превеликим сожалением распрощаюсь с тобой и, поздравив с победой, отправлюсь обратно. Так что юный падишах нужен тебе и только тебе. Поверь, куда лучше, если он сам воочию увидит величие твоей победы, слава о которой вскоре разлетится по всему миру. Тогда никто из прочих подданных не сможет ее умалить и великий Чопан, вне всяких сомнений, вместо одного из ближних людей падишаха станет самым-самым. И тогда у моего князя останется единственное пожелание – и в будущем сохранить с ним крепкую дружбу. Ведь могучий покровитель еще не раз понадобится Руси.

…«Да, посланец далекого уруситского княжества достаточно умен и не станет выпячивать свои заслуги», – пришел Чопан к окончательному выводу, решив оставить его в живых. После легкой заминки он продолжил, обращаясь к падишаху:

– А пока я хочу показать тебе человека, предупредившего твоих верных слуг о том, что на земли великого падишаха надвигается враг. Мы, конечно, и сами ранее о том слыхали, – поспешил он уточнить на всякий случай, – но кое-что ценное он нам сообщил и кое в чем сумел помочь.