Владислав Савин - Рубежи свободы [litres]

Ну, а что до угроз – выезжать куда-либо в «свободный западный мир» я не планирую совершенно! Достать же меня в России – попробуйте, господа! И даже хорошо, что англичанин задал этот вопрос публично. А то мне было очень неудобно здесь, в Италии – где большинство убеждено, что я лично убивала пиратов, ну а мой муж, ссылаясь на Пономаренко, прямо запретил мне этот факт отрицать. Вернусь в Москву, первым делом поспешу на исповедь к отцу Серхио. Ну а пока – не говорить ни да, ни нет!

Как было вчера. Когда в «Гранд-отеле» мне сказали, что меня очень хочет видеть какая-то женщина. Это была все та же Софи Шиколоне, с которой мы на аэродроме так и не успели поговорить. Кстати, когда я ее увидела, то первой моей мыслью было: а она нисколько не красивее меня, и одета не лучше! Святой Валентин, я знаю, что мой муж меня любит – но ведь была у него какая-то Паола, в самом начале, в Третьей Гарибальдийской бригаде, еще до того как его святейшество нас обвенчал?

И после обычных слов вежливости и «ах, как я вами восхищаюсь», она спросила:

– Синьора Смоленцева, вы не обижены на меня за фильм? Наверное, там многое не так, как должно было быть? Но я старалась изобразить вас подлинной героиней, как современная итальянская Жанна д’Арк.

А я отвечаю:

– Я не Жанна. Она вела за собой весь народ – а я тогда шла за своим будущим мужем. И не затем, чтобы меня в конце сожгли – я хочу показать своим детям, когда вырастут, свою родную Италию. Где забудут уже про власть богатых, ну может, лишь дети станут вопросы задавать, читая про «синьоров Помидоров». Ну, а фильм мне понравился. Вот только у нас его смотреть будут те, кто сам воевал – и им покажется странным, что ваша героиня абсолютно ничего не боится.

– А разве вы боялись, синьора Смоленцева?

Глупый вопрос! Хотя не пришлось тебе воевать, девочка из-под Неаполя, десять лет тебе было, как завершилась война – и повезло тебе в этой истории раньше в Рим вернуться, так что и жизни под рукой дона Кало испытать не пришлось. Судя по фильму, что-то тебе показали, как оружие держать – но не пришлось тебе ни прыгать с парашютом, ни проходить лабиринт, и никто в тебя не стрелял в ответ, даже красящими шариками на учениях. Страшно бывает всем – что вот сейчас тебя не станет. Но когда ты еще больше желаешь, чтобы тот, кто против тебя, перестал жить – это страх перебивает. Но не отключает ум, а напротив, ты думаешь постоянно, как сделать, чтобы умер тот, по ту сторону твоего прицела, а не ты! Ты же в фильме ведешь себя как неуязвимая, даже не пригибаясь. Будто ищешь, где враг, сейчас я его убью – сама совершенно не боясь. Такое бывает, когда ненависть переполняет через край, когда всю твою семью убили у тебя на глазах и ты ни о чем уже не думаешь, кроме как отомстить. Или же у молодых, кто свой страх пытается перебить показной бравадой. Вот только обе категории таких бойцов живут, к сожалению, очень недолго!

– Синьора Смоленцева, можно еще вопрос? Нескромный. Вот вы – старше меня на семь лет. И у вас уже четверо детей. А вы выглядите мне ровесницей. Как?

– Положим, мне и сейчас всего двадцать шесть. Ты читала (в Италии переводили ведь), что «красота – это целесообразность», а физическая целесообразность – это способность к движению? Постоянные физнагрузки, ни дня без выполненной нормы упражнений. И смотреть на жизнь с радостью – душевное здоровье физическому тоже помогает. Верить, что жизнь прекрасна и что завтра будет лучше, чем вчера (этому меня Анна научила).

– Синьора Смоленцева, так это ведь не каждому дано. А как вам удается выглядеть такой нарядной? Я тоже шить умею – но с вашими платьями это как день и ночь!

– Ну, это скорее не искусство, а наука. Известные оптические иллюзии – что квадрат, раскрашенный в горизонтальную полоску, кажется зрительно ниже и шире, чем такой же квадрат, раскрашенный вертикально. Если хочешь, я после пришлю тебе книжку «Занимательная геометрия», там таких примеров много – но вообще эти иллюзии и художники должны все знать! А теперь вспомни два правила, они на витрине модного дома «Лючия» здесь в Риме крупными буквами написаны. Первое – одежда не должна стеснять движений. Второе – она должна скрывать недостатки фигуры и подчеркивать достоинства. С первым и так ясно, а про второе поговорим. Диор для того сковывает фигуру утяжками, корсетом, ватными накладками. Ну, а по мне, можно на платье линии вытачек, другие декоративные детали, так расположить, что зрительно, где надо, уменьшится, а где надо, прибавится. Ясен принцип? А дальше – только практика!

– Но тогда выходит, что единой моды нет? Раз фигуры разные. И готовое платье – это всегда хуже, чем по заказу?

– Умница! Конечно, нет. Следовать всем веяниям моды, конечно, можно, только результат будет соответствующий – для тех, у кого фигура не по моде. Вот лично мне нравится Х-силуэт, с пышной юбкой – считаю, что для стройной фигуры это идеал на все времена. Но ключевое здесь – тонкая талия, если ее нет, то вид уже не такой. Потому для более плотных я предлагаю А-силуэт, от груди или от плеча (раньше такое лишь для будущих мам предназначалось – а после оказалось, что и для остальных хорошо). Или прямой, «рубашечного» вида, но с расширением от колена. Одну лишь узкую юбку («карандаш») я не надела бы никогда – несоответствие первому правилу, движения стесняет. Строго говоря, у каждого человека свой стиль, индивидуально-идеальный. А не спешка, «сегодня кто-то надел вот это, и я срочно тоже» – это сугубо от буржуазного мира моды и рынка, чтоб обновлялся покупательский спрос. Да, и динамику линий учитывай, как будет выглядеть в движении и дуновении. – Тут я улыбаюсь, вспоминая, что творил ветер с моим платьем на аэродроме.

– Синьора Смоленцева, мне сейчас хочется сшить такое, как у вас было, – тут Софи достает свежий журнал, и на обложке я, в том самом платье, рядом с отцом, уже успели опубликовать! – Там и еще фото есть. Очень эффектно и оригинально – одновременно и морячка, и монашка, и… – тут она замялась, затем выпалила: – И «плохая девчонка»!

Хотя, если на русский перевести, тут больше подойдет слово «оторва». Не развязная, а отчаянная, что мне нравится больше. Что же до моды – то знаю (информацию мы с Анной брали из опроса «воронежцев», а еще больше из книг и фильмов тех будущих времен), что женщины станут носить джинсы, мужские рубашки, волосы распущенной копной, с конца шестидесятых как выражение протеста против буржуазного общества («я простая девчонка, а не буржуазка»), точно так же, как в России девятнадцатого века у нигилисток было принято коротко стричься, курить, носить очки даже при нормальном зрении и одеваться нарочито небрежно. Чего я искренне не понимаю – протест протестом, но зачем же себя уродовать? И как мне Анна сказала, это вопрос политический. Нашим советским людям протестовать против чего?