Александр Михайловский - Великий князь Цусимский

Итак, сей почтенный деятель, наверное, надеялся, что если сто лет с момента гибели Нельсона прошли для Роял Нэви без сколь-нибудь крупных сражение, то и следующее столетие будет таким же безмятежным. Вообще на это надеялись очень многие, в том числе и в России, но из них не угадал никто. К тому моменту человечество было уже беременно бурным двадцатым веком, который принес с собой в мир две мировые войны и множество локальных конфликтов. Что же касается вице-адмирала Жерара Ноэля, то как истинный служака, во избежание наступления неприятностей, он предпочитал действовать в точном соответствии с инструкциями Адмиралтейства, ни на йоту не отклоняясь ни от одного пункта. За всяким непослушанием, недопониманием инструкций или даже просто вынужденной ошибкой ему сразу же виделись призраки виселицы и палача, намыливающего ему петлю. В Роял Нэви для адмирала не так страшно потерпеть поражение и потерять эскадру или флот, как не выполнить одного-единственного пункта инструкции.

Вот и сейчас, когда впередсмотрящий на марсе, непрерывно наблюдающий за морем в бинокль, вдруг закричал, что «Пик» и «Ифигения» разворачиваются на обратный курс, это стало для адмирала настоящим шоком. Такой ход означал, что крейсера-разведчики встретили превосходящего по мощи противника и, пользуясь своим превосходством в скорости, стремятся вернуться и доложить о том, что увидели. Причем мчались эти малые крейсера с такой безумной скоростью, будто по пятам за ними гнался как минимум сам дьявол. А кто здесь в Желтом море работает за дьявола? Правильно, служащие русским корабли-призраки. Их пока не видно ни невооруженным глазом, ни в бинокль, но они там, впереди, прямо по курсу – иначе от кого так резво удирают «Пик» и «Ифигения»? Это был второй рейс конвоя из накопителя в Гонконге к берегам Кореи, и тогда, в первый раз, три недели назад, все прошло как нельзя лучше. Транспорты пришли в Чемульпо и встали под разгрузку. Все остальное вице-адмирала Ноэля уже не касалось. Обратно, в балласте, они пойдут уже самостоятельно, ибо без факта наличия на борту военной контрабанды по призовому праву нейтральные суда не вправе тронуть ни один блокадный дозор.

Но это явно было еще не все. Полчаса спустя, когда солнце выглянуло из-за горизонта и бросило вдаль свои лучи, сигнальщик на марсе закричал, что позади удирающих во всю прыть британских крейсеров-разведчиков он видит дымы множества крупных кораблей, как будто весь русский флот вышел из своей базы в Порт-Артуре и идет им навстречу. Вот тут-то сердце адмирала Ноэля екнуло и упало куда-то вниз. Его конвой своей мощью мог запугать одиночный крейсер блокадного дозора или два таких крейсера, но вот целый русский флот, включающий линейную эскадру, был ему не по зубам. Прибрежные воды Кореи почти с самого начала войны были объявлены зоной боевых действий между Российской и Японской империями, и британскому флоту тут точно делать было нечего.

Вице-адмирал Ноэль не знал, что ему делать в случае, если русский командующий флотом заявит о своем праве провести досмотр и арестовать суда, везущие военную контрабанду. Инструкции, которые у него имелись, предусматривали только то, что он должен, не ввязываясь в бой, который может привести к войне, с помощью превосходящей силы и угроз отгонять от конвоя крейсера русского блокадного дозора, не доводя дело до боевых действий. И не более того. В крайнем случае, ответственность за открытие огня будет лежать на русских при полном количественном и качественном превосходстве британского флота. Но сейчас все было ровным счетом наоборот – русский флот (если это был он) имел над британским конвоем бесспорное количественное и качественное превосходство. Броненосные крейсера – даже такие монструозные, как «Левиафан» – не в состоянии противостоять даже облегченным броненосцам вроде «Победы» или «Пересвета» не говоря уже о новейших «Ретвизане» и «Цесаревиче».

И понес его черт в это Чемульпо по кратчайшему пути – через архипелаг островов, акватория которого вся без исключения считается корейскими территориальными водами. Кто ему мешал, пройдя вместе с конвоем траверз Шанхая, сначала взять курс на Циндао и только потом, не доходя двадцать-тридцать миль до этой германской колонии, повернуть в сторону Чемульпо? Время нахождения в территориальных водах Кореи и риск столкнуться с русским флотом при этом сценарии сводились бы к минимуму. Как и многие другие, этот британский адмирал был особо силен воевать задним числом. Но тут это было бесполезно – поди, не посиделки в охотничьем клубе с грогом и особыми охотничьими байками, которыми джентльмены обычно развлекают себя после того, как охота полностью провалилась.

Нет, тут дело обстоит совсем иначе и вице-адмирал Жерар Ноэль является не охотником, а жертвой. Чтобы понять это, достаточно поднять к глазам бинокль и увидеть, как тяжко уминает волны Желтого моря своим форштевнем головной броненосец, в котором очень несложно опознать новейший «Ретвизан» американской постройки. Если внимательно присмотреться, то видны даже суетящиеся фигурки матросов в белых робах, которые стаскивают с хоботов орудий закрывающие их чехлы из грубого брезента. А следом и другие русские броненосцы, постепенно из колонны перестраивающиеся в строй пеленга и тоже расчехляющие орудия. А вот это уже полный амбец, означающий, что русская эскадра готовится к бою. Готовится на полном серьезе, будто не замечая, что на мачтах над крейсерами вероятного противника трепещут не японские «солнца с лучами», а британские «юнион джеки».

«Сейчас им уже все равно, – с запоздалым ужасом подумал британский адмирал, – разгромив флот узкоглазых макак и обратив их в пыль, эти сумасшедшие русские и их потусторонние покровители на кораблях-демонах готовы бросить вызов целому миру и, победив его, установить свою гегемонию на руинах. Pax Russia – кошмар для всякого честного англосакса…»

От чувства испытываемого бессилия Адмирал Ноэль кипел еле сдерживаемым гневом.

«Нет, – решил он, – ни за что и никогда! В любом случае у меня нет инструкции попадать под этот паровой каток, ввязавшись в бой с русской броненосной эскадрой. И я не доставлю выскочке Макарову удовольствия получить возможность вызвать меня на сражение, пользуясь тем, что перед ним слабейший противник. Британии это побоище не принесет не малейшей пользы, а Адмиралтейство откажется от нашего ненужного героизма, заявив, что мы действовали самовольно. Сейчас мы уйдем в Порт-Эдвард (Вэй Хай Вей), а потом вернемся и отомстим русским за это унижение – тогда, когда мы будем многократно сильнее… Вот мое решение! Некоторые назовут это трусостью и подлостью, а я назову это здравым смыслом.»