Александр Михайловский - Великий князь Цусимский

– Начнем, Степан Осипович, – ответил Рейцейнштейн, пробормотав короткую сухую молитву, – и, как говорит в таких случаях Сергей Сергеевич, кто от нас не спрятался – я не виноват.

– А ведь и в самом деле, Николай Карлович, – задумчиво произнес адмирал Макаров, – после того погрома японского флота, который устроили господа потомки, наша эскадра, даже без учета возможных подкреплений, оказывается сильнейшей во всех окрестных морях. И даже если, собственно, вмешаются британцы, такой вот парадокс, то даже без учета мощи наших потомков они все равно окажутся слабейшими. Просто при помощи потомков мы их разобьем играючи, почти без потерь, а без нее нам придется немало исхитриться и попотеть, а кроме того, пролить немало нашей русской крови.

Адмирал Макаров с высоты мостика оглянулся назад, на корабли эскадры, вытягивающиеся в две кильватерные колонны, на тающий в туманной дымке берег с его знаменитыми Электрическим утесом и Тигровой горой, потом вздохнул и задумчиво добавил:

– Но впрочем, господа, потомки нам тоже люди не чужие, так что, пожалуй, сочтемся. В какой-то мере мы – это они, а они – это мы.

То же самое время. Там же. БПК «Адмирал Трибуц».

капитан первого ранга Карпенко Сергей Сергеевич

Мы с «Быстрым», разойдясь миль на пятьдесят, идем головным дозором впереди флота. При наших возможностях идти без дымов и в маскировочной окраске мы тут любого врага обнаружим задолго до того, как он сам сможет нас увидеть. Так что мы идеальный головной дозор, который способен не только обнаружить противника и сообщить о нем главным силам, но при случае догнать и растерзать встречный крейсер вражеского головного дозора. Ночью или при плохой видимости наш оппонент даже не успеет понять, что его убивают.

У японцев из боевых кораблей осталась только недавно построенная «Цусима» с недообученным экипажем. Символичное название, причем даже дважды – в той, нашей, истории оно символизировало поражение России, а в этой будет означать разгром Японии. Из этого же следует, что встречный вражеский крейсер может оказаться только британским. А это очень нехорошо, потому что между Россией и Британией нет состояния войны и топить британца при случае нам придется так, чтобы никто ничего не узнал. И не топить тоже нельзя – мы все прекрасно понимаем, что англосаксы соблюдают правила только тогда, когда им это выгодно. То есть внезапное нападение без объявления войны на ничего не подозревающего оппонента – для них не преступление, а всего лишь законная хитрость. Так они мыслят сами* и тому же научили своих клиентов-японцев.

Примечание авторов:* В момент завязки первой мировой между тем моментом, когда Российская империя объявила мобилизацию и тем, когда ей объявила вой Германская империя, британский посол в Берлине уговаривал германское руководство действовать решительнее и уверял, что «Британия останется в этой войне нейтральна». Как только цель провокации была достигнута и Германия с Австро-Венгрией объявили войну России, Англия и Франция объявили войну Германии, вынудив ее сражаться на два фронта. Это, так сказать, дипломатический пример британской беспринципности, но была еще и операция «Катапульта» – то есть атака британским военно-морским соединением флота капитулировавшей перед Гитлером Франции. Поэтому Одинцов и Карпенко имели полное право исходить из той максимы, что не гадят только мертвые англичанки.

Таким образом, этот поход, так сказать, есть наш последний и решительный бой. Или мы окончательно сломаем японца до того, как англосаксы все же решать вмешаться, или все переходит в затяжную возню «тяни-толкай», какая была тут в прошлой истории, только пятью этажами выше. А так все точно то же самое. Тут Павел Павлович напомнил нам одну историю – о том, как в пятидесятом году (тысяча девятьсот, разумеется) коммунистические северные корейцы воевали с буржуазными южными под предводительством своего солнцеликого вождя Ким Ир Сена. Тогда северяне тоже почти победили своих оппонентов, загнали их на крайний юг и уже готовились отмечать триумф идей чучхе, как вдруг у них в тылу высадился так называемый ООНовский* десант, а на самом деле объединенные силы США, Великобритании, Новой Зеландии и Австралии. В результате разгромленными на том этапе оказались уже северокорейские войска, а война затянулась еще на три года.

Примечание авторов:* А все оттого, что тов. Сталин считал ООН никчемной организацией и бойкотировал ее работу. Следовательно, в Совбезе тогда не было советского представителя, который бы наложил свое вето на бредовые англосаксонские резолюции.

Есть у нас с тов. Одинцовым жуткое предчувствие, что и здесь англосаксы попробуют провернуть нечто подобное, только труба будет пониже и дым из нее пожиже. Ну нет у них сейчас таких ресурсов, какие были в пятидесятом, когда после только что выигранной мировой войны в их распоряжении имелся огромный флот, натренированная армия и огромное количество военного имущества, вооружений и боеприпасов, оказавшихся излишними в борьбе с германскими фашистами и японскими милитаристами.

30 мая 1904 года, вечер. Санкт-Петербург, Петропавловская крепость, каземат для особо опасных.

Дора Бриллиант, революционерка, террористка, еврейка и жертва режима.

Почему вокруг меня эта грязь, эта мерзость – эти решетки, облезлые стены, железные нары, тяжкий запах? Где я? Неужели в тюрьме?! Нет, наверное, я в аду. Я не должна была остаться в живых. Это ад, несомненно. Но почему это жуткое место загробного мира так настойчиво навевает мысли о тюремных казематах? И черти поразительно не похожи на прислужников Сатаны. Они похожи на тюремных надзирателей…

Смутно вспоминаю все, что произошло. Но, наверное, что-то выпало из моей памяти, потому что саму операцию я не помню. Мы обсуждали детали предстоящего покушения, собравшись на конспиративной квартире. Он был хорош, этот Савинков… В нем ощущалась какая-то дерзость и бесшабашность, но в то же время трезвость и рассудительность. Объясняя нам нашу задачу, он был как-то по-особенному возбужден. Какая-то темная гипнотическая энергия хлестала из его глаз, заражая всех нас. Он был злым и веселым, и что-то демоническое, потустороннее проглядывало в его облике. Он обладал неким необъяснимым даром, что заставлял беспрекословно слушаться его, даже не пытаясь возражать или высказывать свое мнение. Мы все слушали его и безоговорочно с ним соглашались. Мы даже поверили в то, что руководитель всей нашей боевой организации Евно Азеф является предателем и провокатором и что от него нужно скрывать нашу истинную цель, которую Савинков до последнего момента отказывался называть. Мол, если тот и в самом деле провокатор, то он тут же наведет на нас полицию, и тогда мы никаким образом не сможем выполнить нашего великого предназначения…