Меир Ландау - Вернуться на «Титаник»

Он встал, прошёлся по комнате и вернулся в своё кресло.

— Выжил, — сказал Афтаназ, — но не для того, чтобы остаться инвалидом и нищенствовать. Есть мать, которая подарит ему свою любовь. Но это не Эмили Браун! С возвращением Гарольда в таком состоянии, она быстро возненавидит чужого ребёнка. Он, с обмороженными руками и ногами, контузией, сильнейшим нервным срывом, быстро станет ей обузой. А после матери его возненавидит и Фрэнк. Потому что это уже не тот мальчик которого они знали на «Титанике». Он уже видел смерть и не побоялся заглянуть ей в глаза.

— Согласен с Вами, — кивнул Грузенберг, — этим мы обречём их на нищету. Гарольд не найдёт там новой семьи. И это в лучшем случае.

— А в худшем?

— А в худшем, Гарольд отправится в Англию, в приют. Обратно в тот ад, из которого его пытались увезти отец и мать, — Грузенберг подумал, — и неизвестно, выдержит ли его сердце очередное морское путешествие.

Он посмотрел на рава Афтаназа.

— Что скажете, ребе?

— Миссис Маргарет в любой ситуации выйдет сухой из воды, — усмехнулся рав Афтаназ, — а где сейчас Эмили Браун и Фрэнки?

— Два дня назад, — ответил Грузенберг, — мы торжественно выдали им документы и я лично посадил их на поезд. Они уже должны быть в Денвере.

— Хорошо, — снова встал рав Афтаназ, — но в любом случае мы никогда не бросаем своих людей, — указал он вверх.

Раввин подошёл к столу, на котором лежали бумаги и, отложив некоторые из них в сторону, взял чистый лист, перо, пододвинул чернильницу и сел за стол.

Он долго что-то писал, не обращая на Грузенберга никакого внимания. Когда дописал, он встал и, выйдя из-за стола, протянул Грузенбергу письмо.

— Вот, реб Оскар, отдайте это Гарольду.

Грузенберг бегло прочитал письмо и посмотрел на Афаназа. Раввин вернулся в кресло.

— Жена моего внука, Сара, находится сейчас в этом доме, — сказал он, — она никуда не выходит. Её усадили в шлюпку с самым младшим моим правнуком, Михаэлем. А мой внук, Яков, сесть не успел. Он ехал в другой части корабля, со старшими мальчиками, ближе к корме.

— Да, рабби, если Вы предлагаете Гарольду новый дом и новую семью, то можно считать, вопрос с мальчиком решён?

— Именно, — сказал рав Афтаназ, — вопрос гиюра мы не будем поднимать. Пусть это решает сам Гарольд. Это должен быть сознательный выбор. Даже если он захочет остаться католиком, его здесь будут любить и тут будет его дом. С ним вернётся мой внук. А глядя на него, я буду видеть своих правнуков. Они где-то там, вместе с его братьями и сёстрами…

Он помолчал.:

— Вина мальчика была лишь в том, что он готов был умереть вместе с другом. А значит он хороший человек. И не важно, католик он, или станет евреем.

— Для него это трагедия, — тихо сказал Грузенберг, — но он оказался благороднее многих аристократов, как видите.

— Его можно назвать героем, — подумал рав Афтаназ, — многие негодяи из Первого класса заняли места, которые могли бы занять Карл Скуг со своей семьёй, Гарольд, сёстры и братья Гарольда, его мать, и другие женщины и дети. А наш Гарри, не имея ни малейшего шанса, бросился спасать того кто был обречён. И выжил!

Он снова тяжело вздохнул и встал.

— Ладно, я отдам распоряжение встречать нового жильца и пойду уведомлю Сару о том, что у нас появился новый член семьи, её новый сын…

Рав Афтаназ подошёл ближе и указал на письмо.

— Как я понимаю, у мальчика есть дядя? Подумайте, как уведомить его, чтобы он не пытался забрать своего племянника. Томас Гудвин быстро поймёт, что Гарольд настоящий, и что он зря тогда его обидел. Что на самом деле он действительно его родной племянник. Лучше скажите ему сразу, что возникло недоразумение и это не тот Гарольд Гудвин. И мальчик его понял и простил. Трудно не понять человека убитого горем. И Гарольд не нуждается в его извинениях, — раввин Афтаназ подумал, — хотя, я не понимаю, что было бы плохого, если бы он просто выслушал в тот день этого мальчика…

— Мы можем дать Гарольду новую фамилию, — предложил Грузенберг.

— Вряд ли его тут будут называть Гарольдом, — ответил рав Афтаназ, — но его второе имя, Виктор, как я понимаю, данное при католическом крещении, это вполне приличное имя для еврейского мальчика…

…Только в гостинице, которую оплатила Маргарет Браун для Гарольда, мальчик первый раз за всё время помылся в горячей ванне, выспался и почувствовал себя в безопасности.

Номер был большой, с двумя огромными кроватями и красивыми занавесками на окнах. Гарольд даже не знал, что комнаты могут быть такими красивыми и светлыми.

В их доме, когда они жили в Мелкшаме, тоже были большие комнаты, зал, посреди которого стоял мамин рояль, а шторы были украшены разными узорами. Но этот номер в гостинице показался ему и светлее, и богаче. И даже игрушки принесли. Плюшевого Мишку в алом передничке и книжку-раскладушку с красивыми картинками.

А портье, принесший игрушки, сказал, что Гарольд может оставаться тут сколько пожелает.

— За всё уплачено наперёд, — сказал портье, — завтраки, обеды, ужины, всё за наш счёт. К вечеру Вам принесут новый костюм, бельё и обувь. И если что будет нужно, можете говорить мне, а я выполню любое ваше пожелание.

— Благодарю, — ответил Гарольд, удивившись, что к нему обращаются как к взрослому, — очень хотелось бы… хотя нет, — подумал мальчик, — я позову вас, в случае чего.

— Если что — вот звонок, — указал портье на красивую кнопку возле двери и ушёл.

Гарольд полистал книжку, взял Мишку на руки и долго смотрел в окно. Потом он ещё раз принял горячую ванну, выспался, и утром около девяти часов, уже после завтрака, в дверь постучали.

Пришёл Грузенберг.

— Здравствуй, — с порога поздоровался он, — пришёл посмотреть, как ты устроился.

Гарольд очень обрадовался Грузенбергу. Мальчику было скучно и совсем не с кем было поговорить.

Грузенберг по-стариковски сел в кресло и поманил Гарольда.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросил он, прищурив глаз.

— Спасибо, сэр, — подошёл Гарольд, — уже лучше.

Грузенберг усмехнулся.

— Тут не принято говорить это слово, «сэр», — улыбнулся он Гарольду, — привыкай к «мистер». А «сэр» только в армии или в полиции. Но полиция ведь плохие ребята? — подмигнул он.

Гарольд улыбнулся.

— Хорошо, сэр… мистер, — кивнул мальчик.

— Ну, я к тебе с предложением, от которого, я думаю, ты не откажешься, — посмотрел он на Гарольда.

— Я слушаю вас, — заинтересовался Гарольд.

— Я вот что подумал, — начал Грузенберг, — как старый еврей, потерявший всех, кто мне был дорог, во время погрома в Польше, я очень хочу помочь тебе. И не только я.

Он наклонился к Гарольду и начал немного тише.

— Мы очень сочувствуем твоей утрате, — сказал Грузенберг, — и сегодня я говорил с одним человеком. Его взрослый внук и правнуки погибли там же, где и вся твоя семья. Спаслась только жена его внука с маленьким ребёнком. И этот человек очень хочет, чтобы ты заменил ему его правнуков и приглашает в свою семью.