Михаил Чиликин - Владеющий [СИ]

— Вот оно, моё прошлое, аж в груди защемило, так всё знакомо…

В это же самое время у Милонега возникло странное ощущение, будто душа его как бы вышла из тела, будто он смотрит на своё тело со стороны. Мотнув головой, он нашёл глазами пару таких дорогих ему серых глаз, и всё его мироощущение вернулось в нормальное русло. Илона держала двумя руками баранье рёбрышко, откусывая от него периодически мясо, и не спускала глаз с возлюбленного, повернувшись в его сторону вполоборота. После того, как ковш с мёдом прошёл по второму кругу, застолье стало ещё более раскрепощённым, голоса громче, общение совсем свойским.

— Кузьма Данилович, соседние деревни не грабили в последнее время? — спросил Милонег.

— Насколько знаю — нет, тихо было. И надо же такому случиться, именно в нашу нагрянули! А разбойников мы схоронили, рядом с лесом большую яму вырыли. Свои, обмытые лежат, под образами, завтра похороним на погосте.

Большак встал, слегка пошатнувшись, поднял ковш, гомон немного стих.

— Хочу выпить за дружинных! Не дали татям уйти с полоном, да с добром нашим. И какие молодцы! Какой начальник у них! Одиннадцать врагов положили, а у самих все живы. Вот так, с умением, да с умной головой и надо земли наши оборонять.

— Вы тоже не лыком шиты, оборонили свои дома. Не бросились наутёк, не позволили ватажникам разгуляться. Но если бы отряд их из опытных ратников состоял, малой кровью мы бы не обошлись. Милонег сделал ещё пару глотков хмельного напитка.

После некоторого затишья разговоры продолжились. Как обычно, в больших компаниях, возникло несколько очагов общения, гомон усиливался, часть людей покинули застолье — отправились по своим домам. Милонег встал из-за стола, приказал Лузге сменить Щена на посту и подсел к Илоне. Взгляды их встретились, теперь уже совсем близко, лицом к лицу.

— Вечереет, солнце опять окунулось в литовские леса, прям как пять дней назад. Я очень часто вспоминал тебя.

— А я тебя, да ты и сам об этом знаешь. Чувствовал ведь?

— Было такое. Хотя чувствование у ведьм более развито, — Милонег улыбнулся.

— Смотри-ка, за нами усиленно наблюдают несколько пар девичьих глаз, не боишься сглаза?

— Сами пусть боятся! Если наглеть начнут, я спуску не дам!

— Ооо… можешь за себя постоять, при надобности.

— Да вот не смогла сегодня.

— Сегодня не всем повезло — после довольно длительной паузы промолвил Милонег. Его всё ещё раздирало чувство обиды на судьбу.

— Защитники твои не сразу нашлись.

— Если бы вы не нашлись, вообще не представляю, что бы со мною было…

Его рука легла на её руку.

— И не представляй, теперь всё как надо. Ну что, поедем, провожу тебя до дома?

— Да, скоро уж спать будут все ложиться. Поехали.

— Хозяин нам баню истопить обещал. Сегодня кровь, и грязь, и пот, и следы дыхания смерти смыть с себя надо. Да и с душами убиенных пообщаться…

— Мама тоже банный день устроит сегодня… Как пообщаться?

— Поговорить. Рядом с огнём. Без злости. Отпустить и попросить, чтобы они отпустили. А потом водой смыть с себя ненужное.

По хорошо знакомой уже дороге парочка вскоре подъехала к дому Илоны. Баня действительно уже растапливалась, а вот собачьего лая не было слышно — убили Дружка ватажники этим утром.

— Кажется отец с охоты вернулся.

— Может завтра ещё сможем встретиться, а следующий поход не раньше чем через месяц будет, видимо.

Милонег соскочил с коня и подошёл, чтобы помочь спешиться Илоне, которая, перекинув одну ногу через седло, съехала в его объятия. Они прижались друг к другу и застыли, словно пытались растянуть время, оставшееся до расставания.

— Ты в Новгороде давно не была?

— Больше года уже. Может этим летом поеду с родителем туда, на Торговую сторону. Там, на Славенском конце, родня отцова живёт.

— Передай через любого встречного дружинника, что ты в городе.

— Хорошо, передам…

— Завтра с первыми петухами встанешь?

— Я бы с пятыми проснулась, но дела по хозяйству…

Руки Милонега покинули талию девушки и, проникнув под пряди волос, нежно легли на её виски. Илона, закрыв глаза, слилась со своим возлюбленным в долгом поцелуе.

— Люблю тебя!

— Я тебя люблю!

— Пора мне. Ждать будешь?

— Буду. Только приезжай.

Милонег вскочил на коня, лихо развернул его, набирая скорость по расходящейся вокруг Илоны спирали, крикнул: Приеду! — и понёсся к своим сослуживцам.

Влад, лёжа на диване, проматывал повторно увиденное, как киноленту в своей голове.

— Илона и Инга — одна и та же душа, воплотившаяся в разных телах и веках — уверен на все сто, к гадалке не ходи. И, надо заметить, душа старается выбирать себе тела в своём стиле, во многом похожие друг на друга. Ну и уроки, которые надо усвоить, в принципе — те же.

В который раз Влад сравнивал себя с тем средневековым Милонегом. В то время он был жёстче и жизнь человеческая ценилась тогда намного дешевле, но любовь, тем не менее, у людей вспыхивала не так уж редко. Взаимоотношения среди русских, по сути, мало изменений претерпели, несмотря на семь прошедших веков. Совесть — это состояние души, помнящей изначальные, истинные ценности, оно в нашей крови издавна пребывает. Молодёжь отчаянно пыталась плевать на смерть, да и пожилые были легки на подъём, если требовалось послужить и оборонить. Хотя по современным меркам, сорокалетние выглядят совсем не такими потрёпанными, как в средние века. В те времена возраст «за сорок» считался вхождением в старость. Князья, и те редко преодолевали пятидесятилетний рубеж.

— Любомир, сколько тебе лет было при нашей первой встрече? — Влад затих в ожидании ответа…

— А на сколько выглядел? — Волхв проявился не сразу, вкрадчиво, как из тумана.

— Нуу… лет на пятьдесят пять, наверное.

— На двадцать три года больше — лицо Любомира украсила добрая, слегка ироничная улыбка.

— Ваууу… и это не в наше время, а семьсот лет назад, в глухих лесах, без душа, режима питания и ритмичного прохождения флюорографии? Увидев тебя, ведущие телепрограмм об одобренном медициной образе жизни, впали бы в ступор.

— Медицина взвалила на себя слишком многое, но не хочет отвечать и за половину содеянного. Она не знает основного — что даёт возможность этим биологическим телам жить, чувствовать, мыслить, любить. Энергии, полученной от съеденного куска мяса или хлеба, явно недостаточно для фонтанирования жизни, особенно молодой. Я имею в виду медицину интеллектуальную, пришедшую с Запада, для которой люди — те же серийно изготовленные механизмы. Какие у них могут быть скрытые энергетические центры? Какие проблемы принесли они из своих прошлых жизней? Почему у кого-то «завод» кончается быстро, а у кого-то хватает на век?