Андрей Посняков - Судьба гусара

Скрипело ложе, слышались приглушенные стоны… а потом Денис провалился в глубокий сон… то ли сон, то ли явь… У Дэна почему-то было неприятное чувство, словно бы кто-то специально провалил его в забытье, залез в мозг… Кто знает, быть может, эта страстная саамская девчонка и впрямь оказалась колдуньей?

Денис – курсант полицейской академии Дэн Давыдов – шел куда-то по длинному коридору, освещенному мерцающе-мертвенным светом жужжащих люминесцентных ламп. Шел неизвестно куда… Словно кто-то бы его вел, желая что-то вызнать… что? Коридор закончился, и молодой человек внезапно остановился у большого зеркала. Остановился и долго смотрел на себя так, как будто бы прежде того никогда своего изображения не видел! Вернее сказать, словно бы кто-то смотрел на Дениса его же глазами… и даже не просто смотрел, а пристально рассматривал, делая это по какой-то своей надобности, с каким-то своим делом.

Дэн выглядел, как всегда – коренастая фигура, вздернутый нос, круглое лицо с залихватским чубом. Вылитый гусарский поэт… вот только усов не хватало. Почувствовав некое неодолимое желание, юноша вытащил из кармана курсантское удостоверение… корочку… Поднес к глазам, тщательно рассматривая… Зачем?

Потом, убрав корочки в карман, достал смартфон, машинально вышел в Интернет… в мозгу словно в тумане встал образ нового приятеля, поручика… Дэн тут же набрал: Закревский Арсений Андреевич…

Русский военный и государственный деятель, генерал-губернатор Финляндии (1823–1831), одновременно министр внутренних дел (1828–1831), московский генерал-губернатор (1848–1859)…

Генерал-губернатор Финляндии! Будущий… Однако!

– Эй, эй, Денис! Денис Васильевич! Господин штабс-ротмистр… Вставайте… Да поднимайтесь же! Нас обворовали!

– Обворовали?

Сев на ложе, Давыдов недоуменно посмотрел на будившего его поручика и потряс головой…

– А где… Тарья… Ну, девчонка где?

– Она нас и обокрала! – Закревский возмущенно взмахнул рукой. – Все мои вещи перетряхнула, да и ваш дородный сундук, я гляжу, расхристан. Гляньте-ка сами, Денис. Наверное, много чего пропало…

Накинув на плечи доломан, Давыдов полез в сундук:

– Деньги целы… Пистолеты – тоже… Но да – перерыто все!.. Черт побери… письма! Все исчезли… Впрочем, и деньги… Кажется, у меня куда больше было.

– Вот и у меня! И письма, и деньги… – поручик обескураженно пожал плечами. – Интересно, зачем ей письма-то?

– А точно она? Ну, Тарья… – гусар постепенно приходил в себя. – Откуда вы знаете?

– Так она не одних нас, она и смотрителя обнесла! – неожиданно расхохотался Закревский. – Обнесла да скрылась. Ничего, что хромая нога! Смотритель вон, весь в мыле бегает, ругается. Вот ведь хитрая бестия – сразу и русский вспомнил!

Пока то да се, к обеду пожаловал и обоз. Тот самый, с которым изначально и ехал бравый гусар. Верный Андрюшка выглядел более-менее здоровым, чему Давыдов был весьма рад. Так вот и поехали дальше в Гельсингфорс, вместе с Закревским и слугами. По пути выпили и юную саамку вспоминали уже с улыбками и смехом.

– Нет, ну бестия, – в голос хохотал гусар. – Ну, надо ж так… Слушай, Арсений… А может, это и не она? Кроме слов этого чухонца смотрителя у нас ведь никаких доказательств! Может, он все и украл… это чертов смотритель.

– Может, и так, – поручик задумался. – Украл, а на девку свалил. Однако, с другой стороны, зачем ей тогда убегать-то?

Подумав, Давыдов махнул рукой:

– Так ли, не так… Чего уж теперь! Все равно – поздновато мы спохватились.

Распростившись с Закревским в Гельсингфорсе, Денис Васильевич некоторое время присматривался к сложившейся обстановке. Назначенный главнокомандующим генерал от инфантерии Федор Федорович Буксгевден, судя по всему, покуда особенно-то воевать не стремился. Стоявшие в Гельсингфорсе войска лениво обстреливали Свеаборг, но штурмовать крепость не спешили. Горячий гусар, так и не дождавшись штурма, плюнул на это дело и вскорости поспешил поближе к шведам, в Або, к своему покровителю и шефу князю Петру Ивановичу Багратиону.

Князь встретил своего адъютанта ласково, долго расспрашивал о Петербурге, а вот воинских приключений и подвигов, к чему так рвалась мятущаяся душа поэта, скоро не обещал.

– Окромя балов да увеселений, друг мой Денис, ничего покуда нет, – развел руками Багратион. – Отдыхай пока… или, ежели хочешь – на север, к Кульневу. У него там повеселей! Я б и сам с тобой махнул, да, увы… Езжай, коли хочешь.

– Ваше превосходительство! Так я хоть прямо завтра, – обрадовался Давыдов. – Хоть прямо сейчас…

– Ну-ну…

Улыбаясь, генерал потеребил кончик длинного своего носа и неожиданно спросил:

– Как бурка-то моя, жива еще?

– Да не потерял! – рассмеялся гусар.

Князь махнул рукой:

– На севере-то она тебе, чай, сгодится – теплая. Ну, так-то завтра. Сегодня ж вечером – давай-ка на бал. Мадам Матильда Юстиус, местная баронесса, как раз дает нынче. Дом ее тебе всякий укажет…

– А вы, князь? Неужели не пойдете? – благодарно кивнув, осведомился Денис.

Петр Иванович покачал головой и снова дотронулся до кончика носа:

– То пустое… Мне уж тут, Денис, все от безделья обрыдло. А ты сходи перед дорогой, развейся. Там многие из наших рады будут тебя повидать.

Так и случилось. Все встреченные на балу офицеры, завидев знаменитого поэта, радостно улыбались, хлопали по плечу и просили прочесть стихи. Даже сам барон – сухопарый старик в старомодном накрахмаленном парике с буклями – довольно покивал головой и что-то сказал по-фински.

– Он сказал – мы раты фидеть столь фажного гостя! – тут же перевела баронесса.

Как оказалось, она немного говорила по-русски… и выглядела так, что Денис в первое время потерял дар речи. Нельзя сказать, что лихой гусар прежде того не видел красивых женщин, но эта… Эта была редкостная красавица, блондинка с карими большими глазами и чувственным ртом. Пушистые ресницы вразлет, черные – ниточкой – брови, волнующая вздымающаяся грудь, лишь наполовину прикрытая кружевным вырезом платья, нежные тонкие руки с белой прозрачною кожей…

– Исфольте познакомиться, косподин Тавыдов…

Мило улыбаясь, хозяйка бала представила гостю всех именитых гостей: хозяина лесопилки господина Лебиуса, молодого барона Штеермана, владельца многих лесных угодий, а также и некоего непонятного господина в коричневом сюртуке, тот представился банкиром.

– Шенгранн. Амадеус Шенгранн.

– Давыдов. Денис.

Дэн едва сдерживал улыбку: что и говорить, настоящие финские имена! Шенгранн, Лебиус, Штеерман…

Дальше пошли женщины. Мадам Лебиус, мадам Келле, мадемуазель… Да много их здесь имелось, молодых финских мадемуазелей, иные – прехорошенькие, но с красотой хозяйки салона не могла сравниться ни одна. Усевшись за богато накрытый стол, гости немного выпили. Почти сразу же заиграла музыка, господа и дамы пустились в пляс. Денис даже и подумать не успел о хозяйке – какая-то юная особа хватко дернула его за рукав доломана… Пришлось танцевать, не обижать же деву отказом. Тем более такое премилое личико… Где-то Дэн уже видел похожее… Черт! Ну, конечно же! Кайса Мякярайнен! Биатлон!