Георгий Савицкий - Позывной «Волкодав». Огонь Сталинграда [litres]

Но уже совсем скоро с левого берега Волги, из глубины необъятного Советского Союза стало подходить подкрепление – свежие силы обученных, вымуштрованных пехотинцев, бронебойщиков, пушкарей-артиллеристов. Прибывали танковые экипажи, чтобы «оседлать» новенькие «тридцатьчетверки» производства Сталинградского тракторного завода.

Постоянно – под обстрелами гитлеровцев – возводились полевые укрепления, рыли сотни километров окопов, в развалинах домов встраивали замаскированные и защищенные огневые точки и снайперские позиции. На крышах уцелевших домов устроили свои позиции корректировщики и зенитчики. Причем расчеты автоматических пушек и крупнокалиберных пулеметов стреляли не только по самолетам с крестами на крыльях. Господствующее положение позволяло вести заградительный огонь по пехоте и бронетехнике гитлеровцев. К тому же – попадание из 25-миллиметровой скорострельной пушки или крупнокалиберного 12,7-миллиметрового пулемета ДШК в относительно тонкую крышу башни или в моторно-трансмиссионный отсек немецкого танка было весьма опасно. А с левого берега Волги защитников Сталинграда поддерживали огнем могучие гаубицы Резерва Главного командования. Теперь у защитников прибавилось уверенности – отстоим волжскую твердыню!

В ожесточенных боях за Сталинград пришлось отказаться от обычного порядка размещения командных пунктов и штабов всех уровней командования. Обычно устав требует, чтобы штаб дивизии находился в нескольких километрах от переднего края или, по крайней мере, в более глубоком тылу, чем штаб полка или батальона. Но в Сталинграде, например, штаб 62-й Армии в период уличных боев размещался рядом со штабами батальонов. От командного пункта армии до переднего края обороны часто было не более двухсот-четырехсот метров. И то, что было совершенно неприемлемо в полевых условиях, в Сталинграде являлось необходимостью. Более того – такая структура командования сыграла немалую роль в воспитании железной стойкости защитников Сталинграда. Солдаты всегда видели старших командиров и даже генералов рядом с собой – в окопах в самые тяжелые моменты боя. Такое боевое братство было поистине нерушимо!

После обеда бойцы лейтенанта Ракитина стали собираться в дорогу. Спецгруппе предстояло провести ночной рейд в «Заполотновском» районе Сталинграда. «Навести шухеру у фрицев», как выражались сами пограничники. Такие вылазки специально подготовленных диверсантов были не редкостью, причем – с обеих сторон.

Виктор сосредоточенно рассовывал по карманам разгрузочного жилета запасные магазины к пистолету-пулемету. Проверил, легко ли выхватывается из низко висящей кобуры на бедре верный «Наган». Подтянул ремень, который крепил самодельную кобуру к ноге. Кобура была массивной, самодельной, поскольку вмещала револьвер с глушителем собственной, Ракитина, конструкции. В ночном бою бесшумный «Наган» превращался из вспомогательного оружия в основное. В подсумок на поясе легли четыре гранаты-«лимонки». Лейтенант подхватил пистолет-пулемет Судаева, вставил магазин на тридцать пять патронов и отвел назад затвор. Поставил оружие на предохранитель.

Рядом так же сосредоточенно готовились к рейду его боевые товарищи. Старшина Хрящев проверил массивный «Кольт». Этот американский пистолет он выменял у танкистов, которые воевали на легких американских «Стюартах». Автоматические пистолеты «Кольт» и даже массивные и убойные пистолеты-пулеметы Томпсона входили в комплект поставки американских самолетов и танков, которые передавались в Советский Союз по программе «ленд-лиза». Алексею понравилась убойная мощь тяжелого американского пистолета. Еще бы – «сорок пятый калибр», целых 11,43 миллиметра против «трех линий» – 7,62 миллиметра у пистолета ТТ и у «Нагана»!

– А патроны для своей «игрушки» ты где возьмешь? – поинтересовался Виктор Ракитин.

Сам он брал на задания только «Наган» в качестве запасного оружия. Он полагался на стрелковую мудрость: «Лучший пистолет – это автомат». Впрочем, в бою всякое бывает, так что и надежный и проверенный револьвер лишним не будет.

– Нормально, командир. Я патроны на трофейные папиросы и чай выменял. Четыре пачки по полсотни штук. На первое время хватит! – похвастался старшина Хрящев.

Рядом радист проверял рацию, ему, как никому другому, приходилось нелегко. Тащить за плечами несколько килограммов сложной аппаратуры, да еще и оберегать ее от жестких толчков и ударов. «Разведгруппа жива, пока жив ее радист» – справедливость этого военного афоризма никто не ставил под сомнение. Его боевые товарищи берегли, как зеницу ока. Но у радиста всегда была одна граната – для себя и для рации…

К командиру и готовящимся к выходу солдатам подошел довольный механик-водитель бронированного грузовика.

– Все готово, товарищ лейтенант. Можно выдвигаться.

– Ну что, Егорыч, поставил наконец-то ДШК на свой «танк»?

– А как же, Виктор Николаевич! Теперь любого фашистского гада с пары километров достанем! – улыбнулся, блеснув стальной фиксой, старший сержант.

Недавно, как раз после памятной поездки в Сарепту за сбитым немецким асом – внучатым племянником Кайзера Вильгельма, командование решило поощрить маневренную группу лейтенанта Ракитина. Помимо снятия предыдущих взысканий, решили поспособствовать и вооружением. Нашли все-таки один крупнокалиберный пулемет Дегтярева – Шпагина, который так давно выпрашивал для усиления огневой мощи мотоманевренной группы ее командир. Правда, лейтенанту Ракитину пришлось переоформлять заявки на выдачу боекомплекта. Ведь теперь требовались 12,7-миллиметровые патроны. А у него и так в штатном расписании числились бронебойщики для усиления, для них нужно было на складах получать 14,5-миллиметровые боеприпасы для противотанковых ружей конструкции Симонова. Так что зампотыла, покряхтев, пожаловавшись на проблемы и поохав, пошел искать еще и 12,7-миллиметровые патроны. Он все же выдал полагающийся боекомплект, а лейтенант Ракитин вознаградил его «жидкой валютой». С людьми нужно по-человечески, именно для таких, не совсем законных целей у лейтенанта Ракитина всегда была припрятана фляжка.

Пулемет установили в кузов трофейного бронированного грузовика «Опель-Блитц» и уже успели пристрелять грозное оружие. Действительно возможности ДШК внушали уважение – теперь и на дальностях свыше километра можно было уверенно уничтожать пулеметные расчеты противника, а то и стенку по кирпичику разобрать одной очередью. Крупнокалиберный пулемет был установлен на универсальном станке, мог стрелять и по наземным, и по воздушным целям. А кроме того, Виктор понял, что с помощью грозного оружия можно вести огонь и по многоэтажным домам – угла возвышения вполне хватало.