Илья Лагутенко - Владивосток-3000

— Ты же знаешь все эти рассказы — о летающих людях, об удэгейцах, о военно-морской республике? — говорил он тогда Наташе, взобравшись на орудие времен первой Русско-японской войны. — Иногда мне кажется, что я — оттуда, представляешь, и если бы меня туда взяли… Ты бы поехала со мной?

— Конечно, — легкомысленно отвечала Наташа и тоже пыталась взобраться на орудие.

— Это ты говоришь, потому что знаешь, что не попадешь. А ты подумай серьезно.

Наташа пробовала подумать серьезно.

— А — как там?

— Не знаю… Я думаю, там хорошо. Мы бы все могли жить там, но почему-то живем здесь, и я сомневаюсь, что мы живем правильно, мне кажется, правильная жизнь происходит где-то там, — сбивчиво частил Влад. — Я бы ходил в черной форме, в море дрожали бы лоснящимися мускулистыми боками корабли, представляешь? По тайге бегали бы пламенные полосатые тигры, а мы с тобой были бы сами себе хозяева… Иногда я верю в эти легенды.

Тогда Владу самому стало стыдно из-за своей наивности и сентиментальности. А вот сейчас он сидит на берегу океана, держась за голову, и смотрит на воду. Этот океан самонадеянные люди когда-то назвали Тихим, на европейских языках — Pacific, то есть почти «пацифистским», не способным к войне и агрессии… Это не так, Влад прекрасно знает, что это далеко не так, но сейчас Океан действительно тих. Стемнело, на небе появилась луна и проныла что-то о своей вечной орбитальной тоске, о жалкой участи спутника, то есть несамостоятельной, второстепенной планеты, на которой к тому же никогда не было и не будет жизни.

С неба начинают сыпаться звезды. На берег из воды выползают по своей странной привычке маленькие крабики, шурша в мокрых камнях. Пришелец пытается загадать желание, но никак не успевает — падающие звезды гаснут слишком быстро. Наконец его осеняет. Он разувается, снимает брюки, заходит по колени в воду, наклоняется и шарит по дну руками. В темноте видно, как вокруг его ног фосфорическими искорками светится потревоженный планктон. Пришелец находит то, что хотел, — оранжево-синюю морскую звезду размером чуть меньше ладони. Он выходит на берег и запускает звезду в небо. Вращаясь, она падает гораздо дольше, чем небесные звезды, и Пришелец успевает загадать свое желание, беззвучно его прошептав.

Становится совсем темно, до непроглядности. Пришелец раздевается и медленно, без брызг, заходит в теплую морскую воду. Она тиха и согласна на все. Она принимает его.

Влад исчезает, не зная, вернется ли сюда. Мы тоже этого не знаем. Никто этого не знает. Можно только верить в это, как верит сам Пришелец. Мы наблюдаем за фосфорическим планктонным следом, который быстро исчезает, оставляя после себя зыбкую черноту. Издалека слышится мелодия популярной владивостокской композиции, в которой поется про стаи дельфинов, и про подножия сопок, и про любовь, — но сейчас слышна одна мелодия, без слов. И ничего больше.