Андрей Дай - Поводырь: Поводырь. Орден для поводыря. Столица для поводыря. Без поводыря (сборник) [litres]

Хорошо, лошадей еще не успели распрячь. Вернулся в карету и отправился в ведомство господина тайного советника, Дмитрия Николаевича Замятнина. Только чтоб убедиться в том, что есть в Отечестве люди и поумнее меня.

В начале февраля 1864 года, когда мой Герочка, открыв рот, слушал рассказы старшего брата о прошлогодней кампании и о походе к Борохудзиру, в столице император утвердил подготовленный министром иностранных дел, князем Горчаковым, законопроект. Отныне право иностранцев, невзирая на национальность, пересекать границу Империи и свободно, неограниченно долго, пребывать в стране по установленным паспортам было закреплено Законом.

И этот же самый Закон ограничивал свободу доступа в русское подданство. Князь Горчаков выделил три способа приобретения имперского гражданства. «Всякое лицо, происшедшее от русского поданного, независимо от места рождения, считается подданным России до тех пор, пока не будет установленным законом порядком уволено из русского подданства» – это первое, по праву рождения. Теперь инородцы – эстонцы, латыши, латгальцы, финны, шведы, киргизы, калмыки, башкиры, народы Сибири, Средней Азии и Кавказа стали полными подданными царя. За ними все еще закреплялись особенные права и обязанности – «вследствие происхождения и образа жизни». И все равно – эта статья Уложения прямо декларировала равенство всех народов Империи перед Законом. Тихая, незаметная, но невероятно важная реформа!

Можно было получить или сохранить подданство вступлением в брак. Теперь иностранки, вступившие в брак с русскими подданными, а также жены иностранцев, принявших русское подданство, становились подданными России и не теряли его после смерти супруга. Эмансипация на марше! Ни один законодательный акт прежде не отделял супругу подданного от ее мужа. Еще одна тихая реформа – женщины России стали субъектом права, самостоятельной, относительно государства, величиной. Фактически статьей горчаковского закона объявлялось равенство полов в Империи.

И наконец, самая интересная, для нас с дядей Карлом, статья нового закона – за номером 1538 – гласила: «…для принятия иностранца в русское подданство требуется предварительное его водворение в пределах Империи». Иностранец, желавший водвориться, то есть – проживать в Российской империи, должен был обратиться с прошением об этом к губернатору той местности, что его, этого иностранца, привлекла. В документе необходимо было указать вид деятельности, которым он занимался на родине, и чем намерен заниматься в России. Прошение регистрировалось и хранилось в канцелярии губернатора, а иностранцу выдавалось свидетельство о водворении. С этого момента исчислялся срок проживания в Российской Империи. Форма прошения «О водворении в пределах Империи» также регламентировалась законодателем. А свидетельство даже облагалось гербовым сбором!

После пятилетнего проживания в стране иностранец мог просить о принятии в русское подданство. При наличии у иностранца особых заслуг перед Россией – достижений в науке, искусстве или инвестирования значительного капитала в «общеполезные» русские предприятия – этот срок мог быть значительно сокращен с разрешения министра внутренних дел.

Вот конфуз бы вышел, если бы мы с Карлом Васильевичем с нашим прожектом в канцелярию государя бы сунулись. Вот смеху-то было бы. Слава Богу, дядя, с его немецкой дотошностью, решил прежде навести справки…

В общем, после краткой консультации с сотрудниками Минюста решили переслать в Русское консульство в Копенгагене несколько тысяч специально отпечатанных, составленных на двух языках, бланков прошений. Срок водворения будет исчисляться с момента пересечения переселенцами границы, а гербовой сбор в Томское казначейство оплачен из средств, выделяемых принцем Ольденбургским. Преград для датского «исхода» в Сибирь, за исключением, конечно, колоссальных по европейским меркам расстояний, больше не было.

Статьи о моем докладе появились в воскресных газетах. В трех столичных и в московской, которая попала мне в руки только спустя еще два дня.

«Русский Инвалид» – такой… инвалид! Этакий лубочный, восторженно патриотичный дебил с плаката в призывном пункте. И материал о перспективах развития инфраструктуры и промышленности за Уралом у них таким же вышел. Пафосным и оптимистичным. И снова, теперь уже с желтоватых страниц газеты, меня сравнивали с Михаилом Михайловичем Сперанским. Прямо наказание Господне! Вот уж чью судьбу даже врагу не пожелаешь, так этого «видного деятеля». Так нет! Следом за базарными кумушками теперь и «Инвалид» на меня камзол Реформатора пытался напялить.

Одно примиряло с предельно лояльной к Власти газетой. Только в ней сподобились каким-то образом напечатать два из пяти графиков, которые я демонстрировал в Николаевском зале. Комментарии к картинкам звучали полнейшей галиматьей, но ругаться в редакцию я поехать поленился. Мало ли – чего мелким шрифтом накарябано. Умные люди и так разберутся.

Со страниц газеты «Голос» на меня пахнуло родным двадцать первым веком. То так я за несколько десятилетий после Перестройки рекламные статейки от реальных информационных материалов отличать не научился?! Отметил для себя владельца и редактора – господина Андрея Александровича Краевского. Полезный, как говаривал капитан Принтц, тип. Сразу видно – за определенную цену напечатает вообще все что угодно.

Впрочем, статья, хоть и явно оплаченная, понравилась. Без лишнего пафоса, слюней и многочисленных, с большой буквы, проявлений верноподданичества. Безымянный, скрытый под псевдонимом «Ал. И», журналист вполне доходчиво перенес на газетные листы основные мои идеи. Кое-где, практически между строк, даже чувствовался легкий сарказм, когда речь заходила о попытках предсказания самого ближайшего будущего по странным, непривычным еще для обывателя графическим схемам. В целом – неплохо. Учитывая указанный тираж – почти тринадцать тысяч экземпляров, так и вообще хорошо.

В арендованных господином Валентином Федоровичем Коршем «Санкт-Петербургских ведомостях» статьи и вовсе оказалось две. Первая, большая – на всю страницу, пела мне хвалу, как «приверженцу либеральных устремлений» и «пииту дальнейших реформ». Существенная часть материала, кстати, была выделена на публикацию мнений различных господ – банкиров, купцов и промышленников, касающихся моего доклада. И если финансисты, не узнав в кейнсианских моих оговорках «пророчеств Кассандры», высказывались достаточно нейтрально – в том ключе, что, мол, найдутся в Империи места и поближе, куда выгодно деньги вкладывать, то большинство торговцев и владельцев заводов прямо-таки вопили о полной мне поддержке.