Валерий Красников - Божественное вмешательство

«Сейчас, терпение господа. Я буду вас удивлять!», — король инсубров Гатлон, умер. Сейчас в Мельпуме безвластие, поскольку его сын не смог справиться со своевольными вождями кланов.

Сложившейся в королевстве ситуацией, воспользовались лигуры.

Они и сейчас грабят южные границы территории инсубров.

Нападение на вашу деревню, как и на другие деревни бойев вызвано не решениями короля или вождей кланов инсубров, а тем обстоятельством, что многие из них потеряли не только свой скот и посевы, но и дома и оппидумы.

— Откуда ты знаешь об этом? — спросил Хундила, снова нахмурившись.

— По дороге в Мутину я расспросил пленников. — Хундила кивнул. Я молчу. Использую паузу по полной, пытаясь сформулировать как-то помягче собственные амбициозные планы.

Поскольку отец Гвенвилл смотрел на огонь в камине, и как мне показалось, не собирается продолжать диалог, я решился озвучить задуманную авантюру:

— У бойев есть повод для сбора войска и вторжения к инсубрам, но только для того, что бы клан Хундилы смог возвыситься, взяв под свою руку королевство инсубров. А разбив лигуров, на правах сильнейшего, и их земли. — Хундила оживился.

Наверное, я невольно решил для него вопрос, над которым он размышлял, узнав об истинной причине, толкнувшей инсубров на разбой.

— Ты рассуждаешь как друид. Хорошего мужчину выбрала моя дочь, — старик потер ладонями обеих рук о колени. А что, если Алатал, не помнящий родства, на самом деле знатен настолько, что вынужден скрываться от заальпийских врагов у могущественных бойев? — Бросает многозначительный взгляд, мол, ты меня понял? В знак согласия, склоняю голову. Ход его мыслей мне понятен. — Сейчас я хочу поговорить с пленниками. Оставьте меня.

Конечно, мы ушли в выделенные для нас апартаменты. Я сделал это с огромным удовольствием. Общаясь с властным стариком, я переволновался. И оставшись наедине с Гвенвил, почувствовал невероятное облегчение.

О чем Хундила беседовал с плененными инсубрами ясно. Но когда утром я увидел их в приличной одежде с мечами на поясах, ростовыми щитами и длинными копьями, стоящими на страже у дома, задумался: наверное, Хундила не только одобрил мой план, но уже занялся его реализацией.

Изменилось и поведение Гвенвилл. Если ночью она была моей прекрасной Гввенвилл, то с утра, она стала оказывать мне преувеличенную почтительность, будто я и правда королевского рода.

К обеду Хундила остудил таки свои апартаменты. Он пригласил влиятельных вождей бойев — Сколана и Алаша.

За трапезой Хундила недвусмысленно намекнул им, что готов оказать любую поддержку важной особе из-за гор. Что мне суждено владеть не только землями предков, но и инсубров и лигуров. Мол, верные люди получат нереальный профит, если окажут необходимую поддержку именно сейчас.

Он намекнул — все предприятие надлежит держать в тайне, что бы кланы Боннонии не прознали о грядущих, великих делах мужей Мутины.

Слушаю Хундилу и искренне восхищаюсь: как сумел облапошить, в общем, то серьезных на вид воинов. Более того, я чуть не поперхнулся, когда услышал от Алаша:

— Бренн (король) Алатал, я готов пойти с Вами и во владения Гадеса! Пью за славные битвы! — Галл залпом осушил кубок, ловлю обиженный взгляд Сколана, мол, дал себя обскакать. Понимаю, что ответить Алашу нужно. Только как, и что ему сказать? Поднимаю в ответ кубок.

— С таким отважным и благородным воином и мне море по колено! — Хундила вскидывает брови, одобрительно кивает головой. Алаш краснеет как девица, а Сколан возьми да брякни:

— Я может, и не такой великий воин как Алаш из рода медведя, но всадников у меня больше! — Галлы тут же стали метать друг в друга гневные взгляды. Ситуацию разрулил Хундила.

— Вы оба, славные воины. И избранные из многих. Оглянитесь, — я едва сдерживаю смех, оборачиваются, ну просто пацаны! — тут нет никого. Только великие Алаш из рода медведя и Сколан, предки которого заслужили носить на щитах изображение вепря. — Галлы успокаиваются и снова пьют, теперь за дружбу.

Итогом обеда, плавно перетекшего в ужин, стал договор: через неделю у оппидума Алаша вблизи Пармы должна собраться армия в десять тысяч пехотинцев и тысячу всадников. Мне Хундила пообещал дать десяток тримарцисиев верных лично ему. «Они головами ответят мне за твою жизнь», — пообещал то ли тесть, то ли сообщник. Я так и не понял кто я для него — муж дочери или средство для усиления собственного влияния среди кланов бойев.

— Ах, милая Афро, будь справедлива к мальчику. Способен он и сам вершить судьбу свою. Он без тебя разжег любви огонь и страсти. Ты не ревнуешь?

— Он — не Демиург. Его любовь цветет в моем саду. Великий Арес просит одолжения?

— Нет, глупая! Один лишь я не озабочен сутью поклонения богам. Мой мальчик славит всех без исключения!

— Пусть славит он меня!

— Афина мудрая спросила как-то Громовержца, чемможетсмертныйугрожать богам? Ответил Он: «Забвеньем! Создательможетразрушатьсвоитворенья, но и творениямогутвстатьпротивнего».

— Опять ты про нее!

— Афро, постой! Неугомонная, Анадиомена. Опять ушла. О, бедный мальчик мой!

Утром я получил от Хундилы по истине королевский подарок. Жрец встретил нас с Гвеннвилл в своем любимом кресле у камина. Остановил у двери, не дав выйти. Открыл сам.

У порога, стоит черный как смоль жеребец пятилетка, бьет копытом и пытается укусить конюха.

— Он твой. Справишься? — Вряд ли Хундила решил проверить меня «на слабо». Ведь если объездить такое чудо, то конь сохранит верность на всю жизнь.

— Спасибо. Справлюсь! — Жеребец будто понял, кто будет его хозяином: повернул на мой голос голову, уши торчком. Беру коня под уздцы, веду по двору. Слушается.

Отпускаю повод, слегка похлопываю по шее — конь идет рядом. Шепчу коню в ухо ласковые слова, спрашиваю: «Слушаться будешь?», — конь кивает головой.

Теперь я знаю — лошади, как и всякому другому животному, присущи природное чувство равновесия и способность, инстинктивно перемещать центр тяжести тела так, чтобы не терять устойчивости на ногах при движении.

Если лошади без подготовки приходится нести на спине всадника, это выводит ее из привычного равновесия и стесняет движения. Именно поэтому кони под ковбоями во время выездки пытаются сбросить всадников — им с наездником на спине не комфортно.

Чем крепче конь — тем проще его объездить. Этрусские лошадки по сравнению с этим гигантом — просто пони. Надеюсь, что я не стану уж слишком обременительным для этого крепыша.

Вывожу коня на площадь у дома Хундилы. За нами со двора потянулись человек двадцать рабов и воинов. Это шествие привлекло внимание горожан. Пока я, приручая коня, бегаю с ним вокруг площади, народу прибывает все больше и больше.