Валерий Красников - Божественное вмешательство

Фаланга загудела, воины в ней закричали, подбадривая друг друга, и ускорили движение.

— Бренн, нужно атаковать их, — советует Вудель. Я молчу, переживая свою ошибку. — Если мы не остановим греков, то все наши воины у стен крепости погибнут! — Предостерегает Вудель оттого, что мне теперь и так ясно.

— Еще время не пришло, — отвечаю, мысленно уже смирившись с тем, что многие из кельтов, отправившиеся со мной в поход не вернуться домой. — Смотри, — указываю рукой на всадников, гарцующих в метрах восьмистах за фалангой, — если мы нападем сейчас с фланга и уничтожим этого монстра, то станем такой же легкой добычей для кавалерии Пирра. Об одном я сейчас молю богов, что бы Онор додумался не встречать фалангу в лоб, а попытался растянуть своих воинов, прогнув оборону в центре, и атаковал фланги.

Онор — один из родовых вождей, что отправились со мной на войну, возглавил кельтов в этой битве именно потому, что отличался от прочих пытливостью ума и рассудительностью. Я, предполагая, что Пирр начнет атаку фалангой, приказал ему, вступив в бой, тут же отступить под стены крепости, а сам, вместе с дружиной укрылся за холмом в метрах пятистах.

Слава богам, я слышу звуки карникса, толпа кельтов пришла в движение, растягиваясь вдоль линии обороны, по рву, вырытому перед крепостью меньше, чем за неделю.

— Смотри! Пирр купился! — Кричу Вуделю, не в силах сдержать радость, от того, что кавалеристы Пирра, пустив коней рысью, вот-вот вступят в битву. — Скажи Хоэлю, что как только мы нападем, что бы шел с пехотой за нами.

— Да, бренн, — отвечает Вудель и не хуже заправского коммандос, ползет к дружинникам, укрывшимся за холмом.

Я не в силах вынести зрелище, когда фаланга, подобно раскаленной лаве, уничтожающей все на своем пути, медленно накрывает отважных, но беззащитных перед ее несокрушимостью галлов, закрываю глаза и ползу вслед за Вуделем. Спустившись чуть ниже, уже не опасаясь быть замеченным, бегу к своим всадникам.

Сажусь на Чудо, беру у Вуделя шлем и копье. Гоню мысли о том, что бы остаться с пехотой, немею от бушующего в крови адреналина. Машу рукой, сигнализируя, что пора выдвигаться.

От движения бронированной конницы, земля под копытами лошадей гудит, но врядли в ярости боя, враги почувствуют ее дрожь. Выезжаем из-за холма колонной, перестраиваясь на ходу. Сквозь прорези шлема вижу, что всадники Пирра уже вступили в бой.

Секунды разделяют время на поток невыразимых эмоций и чувств. Прижимаю локоть, слегка наклоняю копье. Словно на картинке вижу перекошенное от ужаса лицо кавалериста-грека, что волею случая оказался на моем пути. Что бы попасть наверняка, бью в торс. Он пушинкой слетает с лошади и в следующий момент я, бросая поводья, рефлексивно хватаюсь за луку седла, что бы удержаться на спине Чуда, сбивающего грудью с ног его коня.

Взгляд ловит сариссофора, обнажающего короткий меч. Отвожу локоть, целясь в голову, промахиваюсь и скачу дальше.

Вижу полусотню галлов, словно волки они набрасываются на греков, стоящих плечо к плечу, прикрывшись небольшими круглыми щитами. Направляю на них Чудо. Копьем поражаю врага, но стоящий рядом с убитым грек, в отчаянии, обеими руками вцепился в древко. Он все-таки заставил меня бросить копье. Тянусь за мечом, притормаживая коня. Мимо проносятся дружинники, сминая островок сопротивления пирровых воинов.

Осматриваюсь в поисках врагов, сражающихся, не обнаруживаю. Снимаю шлем и вижу слонов рысящих на моих пехотинцев, выстроившихся в две линии. Между слонами, небольшими отрядами бегут, размахивая дротиками велиты Пирра.

Вокруг много тел на земле, по большей мере всадников и их коней. Ров у крепости заполнен телами кельтов, принявших на себя удар фаланги. Переживая разочарование, отмечаю, что многим сариссофорам удалось выйти из боя. Всадник в красном плаще и сверкающих на солнце доспехах, остановил бегущих и пытается их построить в боевой порядок.

На месте битвы не больше двух тысяч кельтов мародерствуют, обирая поверженных воинов. Вокруг меня собираются всадники, многие еще с копьями. Поднимаю меч над головой, кричу: «Вперед!», — указывая взмахом на атакующих нашу пехоту. Надеваю шлем и уже без адреналиновой инъекции скачу к врагам.

Легковооруженные застрельщики Пирра, словно мальки после броска щуки бегут. Слоны, получая ощутимые уколы копьями, ревут и топчутся на месте. Один, разглядев во всаднике обидчика, подняв хобот, ринулся в атаку. Мой воин не будь дурак, поскакал на строящуюся фалангу Пирра. Слон за ним. Погонщики второго животного, с трудом управляясь, погнали слона вообще подальше от места сражения. За ним поскакали с десяток моих дружинников.

Обезумевший слон, не добежав к ощетинившейся сариссами фаланге, рухнул вместе с погонщиком метрах в десяти. Наверное, погонщик, предвидя последствия, предпочел, рискуя собственной жизнью убить животное, чем попасть в немилость к царю Пирру.

Кто победил в этой битве, покажет время. Армия Пирра стремительно уходит на юго-запад к Таренту. Преследовать их на уставших лошадях без копий было бы безумным поступком.

Проклиная Пиррову победу, доставшуюся ему и в этой реальности, я с ужасом размышляю о том, что не смогу предать погибших огню, даже если разберу деревянные пристройки крепостных стен в Каннах.

Не дав Вуделю отдохнуть, посылаю с ним сотню всадников на побережье найти телеги, возы, арбы — все, что позволит побыстрее покинуть крепость и ров, что скоро станут для кельтов братской могилой.

Два дня томительного ожидания и Вудель вернулся с небольшим караваном. Мрачные галлы, закопав погибших родичей и друзей во рву, равнодушны к его возвращению, что не относится ко мне. Я радуюсь возможности отправить выживших кельтов домой с богатой добычей.

На следующий день, чуть больше пяти тысяч галлов с обозом, груженным трофеями, отправились на север.

Я, не теряя времени, со своей дружиной выступил на Беневент, по слухам покоренный Мариусом, в надежде выяснить, чем закончилось его противостояние с Пирром и где армия тусков сейчас.

Мы бежали от Канн, словно от ночного кошмара, когда просыпаясь, еще не понимаешь, что это был всего лишь сон. Осознание бессмысленности спешки пришло на утро, после ночевки, с болью в спине и шее. Весь день в седле, не снимая доспехов, оказалось уж слишком суровым испытанием для моего тела.

Не я один был готов пренебречь здоровьем. С утра Вудель при полном облачении, доложил о готовности дружины продолжить путь. «Железные люди», — с улыбкой подумал я и предложил Вуделю вариант:

— Куда спешить? Может, поохотимся?

— Нас слишком мало, — ответил Вудель. От этого ответа, я согнулся в приступе смеха, представив себе, что бы могли подумать местные кабаны, если бы могли оценить численность охотников. И тут же попытался объяснить свой смех Вуделю, решившему, что с бренном что-то не так.