Евгений Ходоровский - Раднесь (СИ)

— Ну хорошо, даже если это всё правда, ты-то что сделал?

— А я ничего и не утверждаю. Но! Я эти вещи узнал от двух совершенно не взаимосвязанных людей. Им не зачем сговариваться… да и они знать друг друга не знают. Часть сведений я получил от своего далёкого предка — шамана вогульского племени по имени Хоза Лей, а часть — от Варвары. Они даже не догадывались о существовании друг друга, не то что могли договориться, чтобы меня обмануть. Они ведь живут в разных исторических эпохах: один в девятнадцатом веке, а другая в двадцать первом. Сговор исключён, короче. Сначала я про всё это услышал от Хозы Лея…

— Хоза Лей?

— Да, а что?

— «Длинный Хвост», кажись переводится с вогульского?

— Так точно! Но в преданиях и в мифах так называют сказочного волка. Мой предок — шаман, у него прозвище — Хоза Лей, ну, Волк в общем… неважно сейчас. Я тебе, если захочешь потом про него подробно расскажу. Так вот. Сначала мне Хоза Лей рассказал, что Нум-Торум решил уничтожить человечество в очередной раз. Об этом ему поведал старый менкв из Приграничья, ну границы между людским миром и миром духов. Туда Куль умудрился запихнуть своих чёрных, чтобы они качали ему энергию из людей и не пускали светлых духов в мир людей. Тоже, если захочешь, я тебе потом подробнее расскажу. Короче, Хоза Лей поведал мне, что Куль свою игру ведёт, но про то, что он связался с Сорни-эквами, он знать не мог. Хоза Лей лишь рассчитывал с моей помощью найти второй амулет — один-то у меня уже есть — и вернуть всё на свои места. С помощью двух амулетов восстановить равновесие. Теперь я понимаю, что он заблуждался. Ведь когда оба амулета были у него, он был лишь игрушкой в руках Нума-Торума, который стремился уничтожить менквов в Приграничье, чтобы открыть путь к уничтожению мира людей.

— Я запутался совсем…

— Извини, я отвлёкся немного.

— Давай про моего отца, менквов и Куля потом мне расскажешь, сейчас мне важно, что у вас произошло вчера с Варварой.

— Так вот…

Пока Артём рассказывал про события вчерашнего дня Сорни-отыру, его беспокоило чьё-то чужое внимание к ним обоим. Кто-то пристально за ними следил со стороны кладбища, но разглядеть наблюдателя было невозможно — слишком густо разрослись кусты вокруг могил и надгробий. Чуждое внимание беспокоило Артёма, он нарочно встал так, чтобы со спины его прикрывала громадина кладбищенской церкви, а со стороны кладбища — хоть и сказочный золотой воин Михаил, но вполне себе из плоти и крови.

— … а потом меня что-то перенесло на шоссе, где меня подобрал рейсовый автобус «Алапаевск-Ирбит». И вот я тут. В общем, расклад такой. Первое. Мы с тобой хотим, чтобы оба амулета оказались у Варвары, так?

— Так.

— Второе: Варвара вместе с этой чёрной штукой из печки…

— Это был Куль, — вставил Михаил. — Он обычно так предпочитает перед людьми появляться.

— Хорошо, Варвара и Куль хотят, чтобы всё оставалось как прежде: чёрный амулет у Варвары, а светлый… Им всё равно у кого он будет, пусть хоть и у меня. И Куль предельно отрицательно относится к тому, чтобы мой амулет оказался у Варвары.

— Похоже, что так.

— Мой предок, шаман Хоза Лей, хоть он и давно умер, но сумел духом стать, чтобы настроить меня разыскать и забрать себе второй амулет. То есть третье — он бы хотел, чтобы я забрал амулет у Варвары.

— Но ведь сейчас это не важно, он ведь умер давно, не так ли?

— Всё-то оно так, да не совсем. Чёрный пёс! Что у Варвары был, по кличке Везувий. Я более чем уверен, он вполне явственно требовал, чтобы Варвара отдала амулет ЕМУ, то есть мне, больше некому! Более того, точно такой же пёс был у Хозы Лея. Он его звал Сэмыл, я это прекрасно помню, ведь всё произошло именно тогда, когда я у шамана в голове сидел.

— Что?

— Ну это длинная история. Я сначала не обратил внимания, а ведь Везувий как будто бы узнал меня при встрече у Варвары! Выстраивается вполне чётко и третья сторона в нашей запутанной ситуации — Хоза Лей, его собака Сэмыл в лице… в морде… нет, в лице Везувия хотят, чтобы оба амулета были у меня. И до встречи с Варварой, получается, я был с ними заодно.

— Сдаётся мне, что это и не пёс вовсе. Если сопоставить все факты, то это мой отец, Нум-Торум в обличье чёрного пса.

— Всё правильно, сынок, это был я!

Михаил резко обернулся, чтобы увидеть у себя за спиной в трёх-четырёх шагах то, что Артём рассмотрел буквально за мгновение до этих слов. Везувий, да, это был он, незаметно подкрался к мирно беседующим мужчинам, и, выждав, когда они сами до всего догадаются, позволил наконец им себя обнаружить. Он всё это время скрытно наблюдал и прислушивался к каждому слову Артёма и Михаила, о чём смутные ощущения беспокоили первого, а второй и не догадывался до сих пор. Больше маскировка не требовалась, поэтому чёрный пёс сначала превратился в яркую точку, а в следующий миг точка предстала перед ошеломлёнными товарищами в виде большого седого, но в то же время могучего старика. Седые волосы и такая же седая борода развевались вокруг точёного бледного лица с ярко голубыми глазищами. Эти всполохи ледяного огня были последнее, что запомнил Артём.

За маленьким оконцем луна серебрила снег на поляне перед избой и освещала далекие вековые сосны. Лунный свет отражался несказанной грустью бликами на полу скромно обставленной свет е лки. Посередине комнатки стояла детская кровать, любовно вырезанная умелыми руками мастера. Ребенок только что заснул, и молодая мать, стоя в нижней рубашке босиком, хотела уже прилечь рядом на лежанку, устланную звериными шкурами, как сзади послышались осторожный скрип половиц. Прасковья замерла от страха в предчувствии чего-то. Левая рука пришельца осторожно дотронулась до налитых грудей, а правая шершавой ладонью обхватив голые колени, стала медленно ползти вверх, скользя по бедру. Парася пыталась что-то сказать, но голос застрял в ее горле. Свекор уже, горячо дыша, обнимал ее голое тело. Тоска по мужской ласке затмила все чувства протеста, и она расставила пошире свои голые ноги.

Утром Прасковья, отводя взгляд от домашних, старалась замучить себя работой, думая, что все узнали о ее позоре.

Александр Архипович спозаранку поехал за дровами на дальнюю заимку, где с лета стояла заготовленная поленница дров, взяв с собой верного Рогдая — черно-белую лайку.

К вечеру Прасковья не находила себе места в ожидании свалившегося на нее ужаса новой встречи с обезумевшим от страсти свекром. И точно, когда весь дом затих во сне, Александр Архипович прокрался в комнатку Прасковьи. На этот раз похотливый старик с большим трудом овладел невесткой, которая не ответила на его ласки, твердо решив изменить отношения с родней мужа.