Александр Громов - Запретный мир

И вовек не носить девичьих украшений: самоцветных ожерелий, ниток речного жемчуга, медных браслетов с насечкой, тонких лепестков-подвесок из ковкого золота. А носить облысевшую от времени меховую накидку и — по особым случаям — страшную харю-маску, отпугивающую злых духов. Вряд ли хоть раз в жизни посчастливится родить сына или дочь, с искрящимся счастьем юной матери поднести к груди свое дитя…

Так лучше для племени, не раз говорил дедушка. Он мудрый. И она слушалась дедушку во всем, хотя ей совсем не хотелось быть чародейкой, притворяющейся чародеем. Отсекут священным ножом мизинцы на обеих руках… это страшно и, наверно, очень больно. Тогда уже совсем станешь колдуньей, никто с тобой не поговорит иначе как по делу. Зря дедушка не хочет, чтобы после него чародеем стал дядя Ер-Нан — ну чем он плох? Ведь можно будет ему потихоньку помогать, если сам не справится, разве нет?..

Трудно девчонке с раннего детства изображать мальчишку, почти немыслимо. Даже если жить не в деревне, а на отшибе за ручьем, всему племени глаза не отведешь, сколь ни старайся. Вон и Хуккан нет-нет да и взглянет на «внука чародея» с любопытством и подозрением. Спасибо, что молчит, а мог бы спросить при всех, нарочно не поверить ответу и под хохот мужиков потребовать доказательств мужского естества. Этого не хватало!

Юмми сердито шмыгнула. Ладно, что воинам в походе некогда заниматься чепухой, а то бы…

До места, где незваный пришлец в одиночку побил отряд Волков, шли спрямляя путь, дальше двинулись по следу. Чужак не петлял, не пытался запутать погоню, как в надежде уйти от расплаты сделал бы всякий повздоривший с хозяевами этого края. Две кудлатых собаки, уразумев, что от них нужно людям, вывалив на жаре красные языки, уверенно вели отряд по следам, кое-где заметным и наметанному человеческому глазу, не то что собачьему носу. Никто не остался на бугре, где был побит первый отряд, лишь постояли недолго над мертвыми и дали напиться раненым. Скоро Ур-Гар пришлет им кого-нибудь с носилками, а у воинов иная забота. Куда бы ни ушел чужак, хотя бы и к крысохвостым, лучшие бойцы будут преследовать его до конца и убьют, конечно. Иначе не должно быть.

Иначе не будет, несмотря на то что крысохвостые — дикое отребье, знать не знающее Договора. Враги. И язык-то у них чужой, никто его не понимает. Дедушка рассказывал, что три поколения назад большая открытая долина, лежащая на закат от земель Волков, принадлежала племени, ведущему свое начало от праматери-Куницы. Беда обрушилась на племя внезапно, как подтаявший снег с еловой лапы. Не ближние соседи — многочисленные свирепые пришельцы из закатных краев, вызывающие омерзение своей привычкой украшать одежду и даже боевые щиты бахромой из крысиных хвостиков, напали внезапно. У пришельцев было хорошее оружие, им были ведомы военные хитрости, а в битву они бросались со свирепостью диких зверей. Немногие уцелевшие в страшной резне, найдя спасение и приют у соседей, в один голос утверждали, что чародеи племени успели обратиться за помощью в один из соседних миров, и помощь была оказана. Что толку! Крысохвостые все равно намного превосходили числом защитников долины, и участь Куниц была решена в какие-нибудь полдня. Племя перестало существовать, его земли и стада были захвачены, урожай с тех полей, что чудом остались невытоптанными, пропал зря — пришельцы ценили лишь скот, не понимая силы брошенного во взрыхленную почву зерна.

Освоившись в захваченной долине, уверовав в то, что бить племена горного пояса легко и приятно, крысохвостые вскоре сумели одновременно ударить на восход и полуночь, нарушив границы сразу трех племен: Волка, Медведя и Горностая. Однако же урок, преподанный беспечным Куницам, кое-чему научил их соседей. Три племени, испокон веков ссорившиеся, иногда и до драки, из-за спорных пограничных участков, умевшие считаться обидами, нанесенными их прадедам и прапрадедам, пересилили междоусобную вражду и, заключив временный союз, призвали на помощь ближних соседей. Племя Земли не отказало в помощи. Два родных брата дедушки ходили с большим отрядом в поход на крысохвостых и оба вернулись мертвыми на носилках. В великой битве, стоившей обеим сторонам неслыханных потерь, крысохвостые были разгромлены и бежали. Тут бы и добить их, вымести чужаков обратно в их степи, отомстить за погубленных людей своего языка — ан нет. Вожди заспорили. Племя Куницы навсегда перестало существовать — кому же достанутся их земли? Долина широка и ровна, как ее делить, чтобы не было обид? Призванные на войну союзники громко требовали своей доли — не земель в долине, с которой их племена не граничили, а кусков владений соседей, подвергшихся нападению! Указывали на то, что соседи за счет крысохвостых вознаградят себя сторицей, кричали, что пролитая кровь требует награды и возмещения, наконец напомнили о прошлых обидах…

Союз рассыпался, как высушенный на солнце песчаный ком. Дальние союзники отпали. Племя Горностая, меньше других пострадавшее от натиска крысохвостых, наотрез отказалось продолжать войну.

Крысохвостые опомнились. Поход, с большим опозданием начатый против них вождями племен Волка и Медведя, оставшимися верными союзу, не привел к успеху. Эх, знать бы точно, где у Куниц была Дверь, вызвать бы подмогу из иных миров!.. Случай небывалый, Договор молчит о том, как следует поступить иномирным соседям — но им был прямой резон вмешаться, ведь и самим когда-нибудь понадобится помощь… Вместе с отрядами воинов шли тщательно сберегаемые чародеи, заучившие наизусть путаные рассказы немногих спасшихся Куниц, но Дверь не нашли. Среди спасшихся не было чародеев…

Каждое племя ревниво охраняет тайну своей Двери. Захвати у соседа место, где блуждает, никогда не повторяя своего пути, невидимый проход в смежные миры, — и сразу сравняешь силы, ибо сосед не получит поддержки извне. Вот потому-то Дверь посменно охраняют испытанные воины, но поодиночке, а не толпой, чтобы не привлечь внимания чужих лазутчиков; вот потому-то соплеменника, совершившего тяжкий проступок, чаще всего наказывают смертью и никогда изгнанием. Вот потому-то добрая половина племени, в особенности женщины, лишь приблизительно знают, где искать Дверь. Раб, заподозренный в знании этой тайны, должен умереть, иначе, сбежав или отбыв до конца срок рабства, укажет сокровенное место соседям-недругам.

У иного племени две Двери в одной долине, но такое бывает редко. Немало удобных долин, вовсе лишенных Дверей, переходят в войнах из рук в руки и никогда не послужат родным домом для отделившейся кучки, пытающейся жить своим особым укладом. Дверь — это для племени все.

Спасение. Жизнь.

Будущее.

Нет Двери — и будущее туманно и тревожно. Но оказалось, что наличие Двери еще не дает права смотреть в будущее без страха.