Михаил Королюк - Спасти СССР. Манифестация

Она на миг прикрыла веки, потом сказала ничего не выражающим ровным голосом:

- Адрес я помню, - и занавесилась челкой.

Я осторожно взял ее за покорную кисть.

- То-о-ом… - Имя царапнуло язык, и　я на миг запнулся, а　потом продолжил твердо, словно вколачивая каждое слово: - Я.　Тебя. Забрал. А　вот на время или нет - решать тебе.

Она торопливо вскинула взгляд. В　легком сумраке комнаты глаза ее казались невероятно огромными и почти черными. В　них что-то мерцало - такое, в　чем можно было бы разобраться прямо здесь и сейчас, но вот этого-то мне и не хотелось, поэтому я бодро продолжил:

- Бабушка - это все равно твоя семья. Захочешь - поедешь к ней, не захочешь - не поедешь. Да и о лете надо думать…

- Тогда я ничего не понимаю, - призналась Мелкая, растерянно мигнув.

Это короткое движение век опять ее преобразило: теперь напротив меня сидел обескураженный ребенок.

Я встал, подошел к окну.

- Это потому что мимо тебя прошло одно важное обстоятельство, - начал объяснять расклад, - я это от всех скрываю, только родители в курсе. Кхм… Кузя подозревает, правда… Ты же знаешь, что я шью. Чего не знаешь - кое-что из сшитого потом продаю через комиссионки. Получается очень даже хорошо. Половину денег сдаю в семью, но и мне остается немало. Так что мы просто снимем тебе жилье недалеко от школы. Это будет наша квартира. - Я　замолчал, давая ей время оценить решение.

- А… Но… А　как же… - забормотала она потрясенно.

- Остальное тоже купим, - отмахнулся я, - еду, одежду. Нам повезло, что вот как раз это - не проблема.

- Я… - Вспыхнув надеждой, она вскочила с дивана и вся подалась мне навстречу. - Мне совсем немного надо! Я　научусь и буду помогать тебе шить!

- Ох… - длинно выдохнул я и горько улыбнулся. - Горе ты мое тощее…

Вслушался в себя, взвешивая все в последний раз, - что бы ни случилось, обратной дороги у меня теперь не будет. Подошел и поднял ее, подхватив под коленки - она только тихо ойкнула, - а потом опустился в кресло.

- Давай определимся в самом главном. - И　проговорил в ушко, выделяя каждое слово: - Я.　Тебя. Усестряю.

Она застыла, не дыша.

Я тихо уточнил:

- Если ты, конечно, не против…

Мелкая извернулась и заглянула мне в глаза. С　невероятным облегчением я увидел ответ.

- Да, - кивнул, - привет, сестренка.

Она беззвучно шевельнула губами, потом негромко всхлипнула и обхватила мою шею. Я сидел, прижавшись щекой к ее горячему лбу, поглаживал ей спинку, и моя многострадальная футболка опять мокла, но на лице моем гуляла широченная улыбка - из Мелкой лились слезы очищения. Потом губы мои чуть искривились: «Так вот он какой, подарок на годовщину». Я　скосил глаза на тяжелую волну черных волос и тихонько хмыкнул.

- Что? - встревоженно вздрогнув, подняла она зареванные глаза.

- Да так, мысли всякие бродят, не волнуйся, - успокаивающе улыбнулся я и бережно прикоснулся губами к ее лбу. - Так… Теперь давай по порядку. Пока у нас поживешь. С родителями вечером решу, - я замолчал, прокручивая версии, - скажем, что отец у тебя в запой ушел, буянит. На несколько дней этого хватит, а　там квартира съемная появится. К　тебе подружки домой ходят, звонят?

- Нет. Отчима боятся… А　телефона у нас нет.

- Хорошо, - протянул я по слогам. Запустил пятерню в ее волосы, глубоко, до самого затылка, и слегка потянул, пропуская пряди между пальцами. Повторил задумчиво: - Хорошо.

В приглушенно дневном свете ее волосы отливали неярким серебром. Перебирать их было приятно. Они только прикидывались жесткими, на ощупь же были упруги и легко, словно ластясь, скользили между пальцами.

Мелкая замерла, потом прерывисто выдохнула:

- Мне так мама иногда перед сном…

Я притиснул ее к себе посильнее и ткнулся губами куда-то в темя. Так мы на какое-то время и застыли. Мне было сразу и горько, и　радостно, и　легко - словно я только что взял какой-то очень важный рубеж.

Потом я осторожно потянул ее за подбородок и посмотрел в глаза:

- Тебе будет непросто.

Она с готовностью кивнула:

- Я знаю. Я　готова.

- Это хорошо, - усмехнулся я. - Что у тебя по оценкам западает?

Она, видимо, ожидала чего-то другого, но ответила не задумываясь:

- Тройка была по рисованию, на черчении подтянула до четырех. Ну и четыре по физре.

- А остальное? - осторожно уточнил я.

- Отлично. - Теперь улыбнулась и она, пусть только самым краешком губ, но лиха беда начало…

- Вот это да. - Я　озабоченно поскреб свободной пятерней в затылке. - Выходит, ты умнее меня.

Она молча вернула голову мне на плечо.

- Это хорошо, - продолжил я, слегка покачиваясь взад-вперед, - потому как на школьную программу надо наложить как минимум плаванье и танцы. И　рисование…

Она чуть дернулась.

- Да-да, - понял я, - рисование обязательно. Чтобы ничего у тебя не западало. Будем выращивать разносторонне развитого советского человека. Совершенного.

Мелкая едва слышно хмыкнула и потерлась виском о плечо:

- А чем я могу тебе помочь? Ты сказал, что я тебе нужна.

- О! Конечно, ты будешь мне помогать. Но! - Я　отклонился и посмотрел в упор. - Ты мне просто нужна. Не для чего-то. Просто будь рядом.

Она помолчала, потом негромко сказала, вроде как даже и не мне:

- Буду. Обещаю.

Мы затихли, обнявшись. Ранняя весна задумчиво глядела на нас из окна дождливо-серыми глазами, словно что-то решая. Потом нахмурилась дождем, и　по стеклу забарабанили крупные капли. Резко, как наказывая, хлестанул по старым тополям ветер. А　в моей комнате смешалось два теплых дыхания и воцарился покойный уют.

Тот же день

Ленинград - Москва - Горки-9

Звонок из секретариата Председателя был ожидаем: Жора понимал, что его вот-вот выдернут на доклад в Москву. Вчерашняя вербовка русиста была крупным оперативным успехом, однако подробности в любом случае были «нетелефонным разговором».

Понимал это и многоопытный Блеер, поэтому вчера, сразу после получения первого доклада, они устроили мозговой штурм, пытаясь вписать свежий массив данных в и без того противоречивую картину.

- В общем, или - или. - Было уже полвторого ночи, когда Владлен Николаевич подвел черту. - Или это подстава и американцы старательно водят нас за нос, фальсифицируя признаки объекта, или вы, Георгий, ищете что-то настолько необычное, что мое любопытство аж зудит. Хотя… - Генерал мечтательно посмотрел вдаль. - Может быть и то, и другое одновременно. Ешкин кот, как интересно будет это распутывать!

Интересно было не только Блееру: на Московском проспекте перед «Волгой» Минцева раскатили «зеленую волну», и　дорога от Большого дома до трапа греющего движки рейсового самолета заняла всего полчаса. Вторая «Волга» со знакомым порученцем Андропова приняла Жору прямо на взлетном поле «Шереметьева».