Михаил Королюк - Спасти СССР. Манифестация

- Давай, чего уж там… - обреченно махнул я рукой.

- Есть очень хорошая двушка за сотню, в　доме работников театра. Это на Бородинской улице. Можно прямо сейчас позвонить маклеру и договориться о встрече, он ждет.

- Так, - сказал я и призадумался.

Сформированный вчера запрос на «губастого» ушел в сопряженную ноосферу, и, по опыту, отклик будет не раньше чем через пять - семь дней.

Так у меня паранойя? Нет?

- На тебя больше никто не выходил с вопросами обо мне? - пристально посмотрел я Ване в глаза.

- Нет. - Ответ вылетел из него легко, без заминки. Потом он уточнил озабоченно: - А　что, могут еще?

«Не похоже, что врет», - решил я.

- Не знаю, - покачал я головой, а　потом признался: - Что-то мне чем дальше, тем больше от того эпизода неуютно. Если что, сразу говори. - Я　еще чуть помялся, а　потом все же решился: - Хорошо, звони маклеру.

Тот же день, вечер

Ленинград, Измайловский проспект

В квартиру я не возвращался - прокрадывался, аки тать в ночи. Тихо отщелкнул замок, осторожно переступил через порог… Не включая света, так же тихо притворил входную дверь и замер.

Сквозь широкую щель под дверью из гостиной в прихожку пробивался теплый свет. На всякий случай я заглянул в свою комнату. Никого. Мне немного полегчало. Не то чтобы я действительно боялся, что Мелкая будет отсиживаться в темноте и одиночестве, но кто знает, как у нее сложится с родителями в мое отсутствие?

Припрятал духи в ящик стола и вернулся в коридор. Приложил ухо к узкой щелке у дверного косяка и постоял прислушиваясь. В　комнате под мерное бормотание телевизора мама вела неторопливый допрос Мелкой, ловко маскируя его под непринужденную светскую беседу. Я　поежился, мысленно пробежавшись по накопившимся за мной грехам и грешкам. Сколько их, интересно, уже успело всплыть в ходе этого потрошения?

- Ну понятно… - протянула мама и неожиданно поменяла тему: - Кстати, а　ты-то Андрюшу поздравила на двадцать третье? Не забыла?

- Да, открытку надписала, - чистосердечно призналась не заподозрившая никакого подвоха Мелкая.

- А мальчиков в своем классе?

- А у нас девочек больше, так что - обошлось, - прозвучало радостно в ответ.

Следом наступила ошеломленная тишина: Мелкая, судя по всему, лихорадочно соображала, как выбраться из простенькой ловушки-двухходовки, в　которую она только что позволила себя загнать.

- Ты что-то зефир совсем не ешь, - произнесла мама с легкой укоризной, за которой моему опытному уху была слышна довольная улыбка. - Вот попробуй.

Я толкнул дверь, заходя.

- Опа, - сказал удивленно, - а где папа?

- Да все на кафедре коллег поздравляет… - По маминому лицу проскользнула тень недовольства.

Я бросил взгляд на часы: начало девятого. Похоже, пора стелить бате соломку…

- Ну тогда и мне не грех тебя сейчас поздравить, - бодро объявил я и ушел за духами. - Мама, прости дурака, - покаялся, протягивая коробочку густого синего цвета, - не сообразил с первых заработанных денег подарок тебе купить. Вот… С праздником тебя!

- «Пани Валевска»! - восторженно взвизгнула мама. - Сынуля!

Я был притянут и оцелован.

- Ага, - согласился покорно, - Валевска, она самая. Любовница Наполеона.

- Да? - Мама взглянула на коробочку иным, каким-то настороженным взглядом, а　потом прищурилась на часы в серванте.

Я мысленно отвесил себе оплеуху.

- Попробуешь?

- Обязательно. - Мама решительно повернула пробку.

Мелкая тут же присунулась понюхать.

- Но-но, - остановил я ее, - никогда не пробуй духи из флакона. И　с кожи сразу тоже не стоит. Все составы рассчитаны на постепенное раскрытие аромата в шлейфе. Надо нанести на определенные точки и подождать, пока распустится. Вот видишь, - я указал на маму, - запястья, за ушками, ямочка между ключицами… Ну и еще одна точка есть…

Мама посмотрела на меня с интересом, но промолчала.

- Какая? - спросила Мелкая с детской непосредственностью.

- Как-нибудь потом, - промычал я, неожиданно краснея.

На лице у мамы заиграла ехидная улыбка.

- Вот! - поднял я наставительно палец. - Вот теперь запах начал раскрываться, чуешь?

Мелкая прикрыла глаза и, аж привстав на цыпочки, потянулась за струйкой аромата.

Я тоже принюхался, определяя:

- А и правда интересно: сладкая цветочная пыль.

- Сказка… - мечтательно прошептала Мелкая, - просто сказка…

Она так и застыла, вытянувшись в струнку, и　на сомкнутых ресницах ее что-то искрило.

- Давай я тебя тоже… - начала было мама заботливо, но тут я энергично замотал головой.

- Ага, - сообразила мама через пару секунд, - понятно. Ну неси уж.

Я метнулся в свою комнату.

«Так, что мне Ваня сунул-то? „Сикким“? Туалетная вода? Испания? Не слышал, - мысленно пожал я плечами. - Ну… Других вариантов все равно нет».

Мелкая, завороженная ароматом, не приняла моего ухода на свой счет и заподозрила что-то, лишь когда я начал приближаться к ней с красивой коробочкой в руках: в　глазах ее мелькнула паника, и　она шарахнулась за маму.

- Франция? - поразилась та и, обернувшись, посмотрела на Мелкую с каким-то новым интересом. Та замерла, робко выглядывая из-за маминого плеча.

- Как - Франция? - удивился я, покрутив коробочку. - Вот: «made in Spain». Испания!

- «Эль». - Мама наставительно ткнула в крупную букву на коробочке. - Это - «Ланком». Ты что, не знал, что покупаешь?

- Я думал, что это мексиканский тушкан… - на автомате отшутился я, с　недоумением вертя упаковку. «Ну надо же, точно - „Ланком“. Моя ошибка, надо было формулировать Ване желание точней».

Мне наконец удалось настичь девушку, и　то лишь благодаря тому, что мама сделала полшага назад.

Мелкая торопливо сцепила руки за спиной, словно для того, чтобы они случайно не потянулись за подарком, и　непокорно вздернула подбородок.

- Тома…

Я остановился напротив и заглянул в ее глаза. Там я увидел твердую готовность к отказу, и　это меня порадовало. Оставалось подобрать слова - обычные праздничные сейчас не годились.

Пролистнул страницы памяти: вот Гадкий Утенок подходит ко мне перед Дворцовой, вот она же вылетает мне под ноги из-за угла… Вот половинит батончик мюсли. А　вот и спуск к Фонтанке.

Я посерьезнел.

- Тома, - повторил я и продолжил с расстановкой: - Духи - это одежда для духа. Он у тебя есть, я　знаю. Это - ему, носи в удовольствие.

Я поднял подарок на раскрытой ладони, и　теперь, чуть прищурившись, смотрел поверх него в глаза напротив. Там, в　почти черном омуте, упрямство перешло в смятение, потом появилась гордость.

- Спасибо, - кивнула Мелкая, выдыхая, и расцепила пальцы.

Взяла двумя руками подарок, быстро покосилась на маму, а　потом сделала шажок вперед и мимолетно ткнулась губами мне в щеку.

- Ну, - вопросила мама, все это время, кажется, от любопытства не дышавшая, - будем пробовать?