Михаил Королюк - Спасти СССР. Манифестация

В конце концов, ему немного надо. Трешка в Кузьминках, «жигуленок» и　заграничные командировки - все это приятно и дает уверенность. Но по-настоящему грело душу иное - заслуженный авторитет в узком кругу специалистов, что регулярно пересекались то в Нью-Йорке, то в Лондоне, то в Женеве, - или как сейчас, в　Москве. Им важен был не просто его ум, но способность мыслить самостоятельно, вне навязываемых догматов и пропаганды. Западные собеседники ценили его точные, обоснованные прогнозы, его понимание ситуации в целом - и это молчаливое признание его способности видеть мир было для Сергея Викторовича очень важно.

Сейчас же он маялся: привычные схемы окончательно сломались, новые еще не появились, и　оттого его мозг был вынужден работать на холостых оборотах. А　это, братцы, совершенно нетерпимо!

Вот как, объясните, как удалось консерваторам подобрать ключики к Ильичу, что всегда был достаточно либеральным барином?! Отчего так жестока была порка поляков в Крыму?

А эта внезапно возникшая гонка, когда Старая площадь вдруг перестала поспевать за Кремлем? Где это видано, чтобы на подготовку с нуля рабочего совещания СЭВ по экономическим реформам дали лишь год?! Да и вообще, откуда этот вдруг возникший раздрай в верхах, эта резко возросшая неопределенность? Откуда это недоумение даже в глазах некоторых членов Политбюро?

Вопросы, тяжелые вопросы без ответов… Докопаться бы до истока, понять, откуда растут ноги у этого неожиданного разворота… Без этого понимания Сергей Викторович ощущал себя на профессиональном поприще инвалидом.

И ведь это «что-то» прорезалось совсем недавно: еще полгода назад самой острой темой была вызванная ухудшением состояния Ильича атака «днепропетровских» на Андропова, протекавшая, по внешним признакам, вполне успешно. Сейчас вспоминать об этом, право, неудобно: по сравнению с сегодняшними движениями политических сил то были игры лилипутов в песочнице.

Сергей Викторович с удовольствием пообщался бы приватно с кем-нибудь столь же умным и информированным, но в институте об этом говорить не хотелось ну вот совсем, а　контакты со Старой площади уходили от скользких тем, едва они обозначались на горизонте.

Оттого он с такой радостью ухватился за возможность вывезти на пикник старину Дика: быть может, там знают больше?

И, в　конце концов, с　кем, как не с Диком, можно еще поговорить откровенно о возникшей профессиональной проблеме? Да у них знакомство глубиною в два десятка лет, аккурат с того самого фестиваля. Да не просто знакомство - дружба семьями и длинная история взаимной помощи: они росли, опираясь друг на друга.

Сначала Дик взял на себя хлопоты по устройству тогда еще возмутительно молодого Сергея на год в Историческую школу Института перспективных исследований, и　это была совсем не элементарная задача, даже в рамках официально утвержденной программы. А　затем взвалил на себя ненавязчивое шефство над русским стажером: помог разобраться с библиотекой, посодействовал с поисками жилья, да и вообще существенно облегчил врастание в незнакомое культурное пространство. Что там говорить - первые недели Сергей вообще жил у Дика в Вест Виндзоре.

Зато потом, спустя несколько лет, уже Сергей Викторович серьезно поучаствовал в подготовке книги Дика. Томик под названием «Русские нашими глазами, мы - глазами русских», наполненный благожелательными мыслями о сотрудничестве с СССР, был замечен на Старой площади, и　политолог из Принстона стал для Международного отдела ЦК «персона грата» и «прогрессивным молодым ученым». А　в конце 1968-го, после Чехословакии, Дик согласился взаимодействовать с администрацией США и выполнять поручения, связанные с контактами в СССР. Вот и на этот семинар он приехал по персональному приглашению со Старой площади.

Сергей Викторович, приставив ладонь козырьком, посмотрел направо, вдоль берега: туда с час назад, возбужденно обсуждая привезенные канадские блесны, удалились Саша с Диком. Сейчас они возвращались с мыса и, судя по всему, пустые.

Вообще-то места здесь заповедные, и　среди огромных, полутораметрового диаметра пней затопленного леса обитают окуни легендарных размеров. Они не спеша, с　достоинством топят поплавок, а　потом могуче упираются на крючке. Но вот на чужеземные блесны, оказывается, не идут.

С реки порывами налетал майский ветерок, попахивало свежестью, пусть и пополам с запахом тины, застоявшейся в каком-то речном закутке. Не слишком умело поставленная палатка похлопывала на свежем ветру, несколько нарушая идиллию.

- Да, под таким углом зрения тема становится интереснее, - донес очередной порыв Сашины слова, и　Сергей Викторович подивился: «Надо же, все никак наспориться не могут». - Да и вообще… Это очень полезно - оценить именно в процессе, пока не закаменело. И　сравнить с аналогичным взаимодействием в вашем блоке…

Саша очевидно возбужден и озабочен. Вышагивавший с ним американец серьезен - тема, судя по всему, захватила и его.

- Да, - сказал Дик, прислоняя спиннинг к дереву, - это действительно будет интересно. Процесс взаимодействия лидеров содружества в неординарной ситуации… Особенно после февральского совещания в Будапеште…

Тут Сергей Викторович невольно покривился - тоскливо было тогда в Будапеште, что ни говори. Он был там накоротке, зато потом и переговорил, и　прочел немало. Там вышло умеренно скандалов - в　основном из-за кубинцев и румын, зато случилось очень, очень много личных обид.

- Но и у нас дела идут не так гладко, как вам кажется со стороны, - продолжил тем временем Дик, - полно нелепостей и точно такой же бюрократии и протекций, свои подводные течения, борьба группировок… Вот, кстати, Сергей, Саша, можно и это обсудить…

Он присел на раскладной стул и потянулся за цветастым термосом. В　граненый стакан полился, парям, хорошо заваренный чай с коньяком.

Термос был с яркими, китайского образца времен «вечной дружбы» рисунками. А　может, «сосуд счастья» действительно был оттуда. Сергей Викторович уж и сам не помнил, откуда у него этот термос. Кажется, подарил кто-то на новоселье - хотя подарок именно для новосела немного странный. Но он неизменно выбирался на природу именно с этим «сосудом». А　его друзья и знакомые, как свои, так и забугорные, рассматривали пристрастие к пустяковой вещице благожелательно: как милую причуду известного (пусть и в узких кругах), умного и знающего человека.

Дик с видимым удовольствием ополовинил стакан и продолжил:

- Мне по приезде придется делать доклад у себя. А　я думаю, что пока не готов по существу отвечать на вопросы в Вашингтоне. У　нас многое поменялось, и　в американо-советской теме появилось немало новых заинтересованных лиц, вплоть до представителей крупных корпораций. Торговля, открытие советского рынка - у нас это многих действительно серьезно интересует. При этом у вас, судя по визиту Пономарева… Да я вообще в январе подумал - не накрыл ли Кремль коллективный альцгеймер?! Очень, очень все это удручающе выглядело, и　не только для меня.