Валерий Красников - Кроманьонец

Мне не спалось. Я ушел в лес, в темноту настолько густую, что казалось по ней можно плыть, разводя руками, как по реке. И не было над головой неба, потому, что сквозь темень ни звезды, ни Луна не могли проклюнуться. Обычно в такую ночь хорошо спиться, только не мне и не тогда…

Прислонившись спиной к дереву, не обращая внимания на сырость, я сидел и вглядывался в темноту, пока незаметно для самого себя погрузился в сон. Спал я без сновидений, пока влажный шершавый язык не прошелся по моей щеке и подбородку. Пальма поскуливала и все норовила забраться на колени. Я провел ладонями по ее боку, шерсть волчицы была спутанной и тяжелой в корках из грязи и, как я догадывался, засохшей крови. Уже у костра я смог рассмотреть десятки колотых и резаных ран на ее морде, спине и боках. Хвала Всевышнему, чужаки смогли испортить волчице лишь только шкуру. Я улегся у одного из костров, Пальма устроилась рядом и быстро уснула, разомлев от тепла и моих поглаживаний. Сам я спал плохо, мерзла спина, а я старался не шевелиться, чтобы не потревожить волчицу.

Серое мрачное утро не сулило облегчения. Холод пробирал до костей, не спасал даже теплый плащ. Я растолкал Тоя и Люта, они стали будить остальных. Собрались быстро. Затушив костры мочой, мокрыми листьями и ногами мы отправились по едва заметным следам.

Нам не везло, погода портилась на глазах, с каждой минутой. Сгущалась темнота. Пошел мокрый снег, который быстро запорошил наши плащи и следы на земле. Злобный ветер тем временем становился все сильнее, крупные хлопья снега били в лицо. Мне захотелось завыть по-волчьи от отчаяния и безысходности. В этот момент я почувствовал на своем плече руку. Брех подтягивал меня к себе и кричал:

— Мы нашли следы!

Наверное, раненный чужак не смог идти сам, и его товарищи срубили несколько деревьев, чтобы сделать волокуши. От пеньков осинок тянулся едва заметный след. Воодушевившись увиденным, мы побежали вдоль запорошенной снегом тропы. Вскоре и ветер почти совсем успокоился, и рассвет вдруг стал ясным и чистым. Лишь бледно-розовый туман потянулся с низин, время от времени пряча след чужаков у наших ног.

Тропинка, которая вела нас по лесу, вдруг исчезла в густых зарослях подлеска. Солнце уже садилось за деревья, когда мы, наконец, выбрались из колючего кустарника и увидели бескрайние серые воды озера и чуть левее за молодым ельником дым от костра. Я ласково погладил рычащую волчицу. На ее лапе и груди кровоточили глубокие царапины, но похоже, Пальму они не беспокоили. Волчица тоже хотела отомстить чужакам. Как и я…

Сбросив на землю плащ и сумку с припасами, я втащил из ножен кинжал и топорик из-за пояса. Той развернул шкуру и достал свой макуатль, мужчины – Рыбы и Лоси надевали на луки тетиву, а горцы ожидали, опираясь на копья с кремневыми наконечниками. Лют щелкнул тетивой, проверяя натяжение и не сговариваясь, словно по сигналу, все мы пошли к ельнику.

Я не обращал внимания на соплеменников, но сам старался двигаться предельно осторожно, крадучись. Чем дальше мы заходили в ельник, тем тише становилось вокруг, как вдруг отчетливо стали слышны треск горящего костра и тихие голоса у него. Может, нам стоило договориться о каком-то знаке к началу атаки или о том, чтобы вначале понаблюдать за чужаками, но случилось, что их голоса и стали тем самым знаком, услышав который, Уро взревев, побежал вперед, а мы за ним.

Я видел перед собой спины соплеменников и подумал, что глупо бежать за ними. Резко принял вправо и направился к воде, на случай если кто из чужаков побежит к своим лодкам. А что лодки или лодка должны быть, где-то на берегу я не сомневался. И оказался прав.

Мутная вода озера торопилась куда-то, пенилась и приплескивалась о крутой бережок там, где водяные заросли по какой-то причине отступили и обвалившийся берег сформировал заливчик метров на десять врезавшийся в береговую линию. Длинная долбленка лежала на берегу вверх днищем. Едва я присел на влажное дерево, чтобы перевести дух, как увидел выбегающего из-за елей чужака. На нем была накидка из шкуры, а в руках – копье. Он появился так внезапно, что рассмотреть его толком я не сумел, но когда бросил в него топор, смог увидеть, будто что-то вмиг приблизило его худое лицо, глаза – бледно-зеленого цвета наполненные ужасом или отчаянием. Дикарь все же каким-то чудесным образом успел отбить летящий в него топорик древком, но поскользнувшись на мокрой траве, упал. Второго шанса выжить я ему не дал. Бронзовое заточенное лезвие моего кинжала легко вошло в шею, чуть вздрогнуло, передавая в кисть сопротивление шейных позвонков. Он пытался подняться и даже смог подтянуть под живот колени, но я ударил его массивной рукоятью кинжала в голову и бросился к топорику, упавшему куда-то в прибрежный тростник. В тот момент, почему-то меня очень сильно взволновала вероятность потерять столь ценную в этом мире вещь. Увы, одно из первых своих изделий я так и не смог найти. Мысль о судьбе Утаре мешала, да и вода была еще очень холодной. Смирившись с утратой, я побежал в направлении по-прежнему дымящего костра чужаков.

Буйным пламенем полыхал огонь, распространяя сладковатый запах подгорающей плоти одного из пришлых павшего у костра. Горела его рука, угодившая в пламя. Его соплеменники лежали тут же, а мои, почему то столпились у могучей ели. Едва я появился, поднявшись по пологому склону от озера, как все они обернулись, и как-то странно стали смотреть на меня, то ли с жалостью, то ли с испугом. Что-то кольнуло в груди, потом обрушилось с пониманием утраты близкого человека. В глазах соплеменников я увидел правду и тут же смирился со смертью Утаре. Но Той, не дал мне подойти ближе, выскочил из-за спин воинов и не говоря ни слова стал теснить назад, к костру. Я увидел как блюет у могучих корней дерева Уро и понял, что там, за стеной из соплеменников находится что-то ужасное, от чего вожак хочет меня оградить. Оттолкнув его, я закричал и, не помня себя, кинулся через пламя, потом яростно работая руками, ногами, локтями и головой через заслон из соплеменников, чтобы, наконец, увидеть подвешенное на толстой ветке освежеванное безголовое тело. Поначалу, я даже удивился – ну, висит какая-то безногая туша. Добыли охотники себе на обед зверя…

Я вижу, что тебе и так не по себе? Стоит ли продолжать?.. Представь, что я пережил тогда, когда понял, что пришлось пережить моей Утаре?! Именно тогда и мелькнула у меня в голове черной молнией мысль, эта ужасная, чудовищная, стыдная теперь мысль, о которой в нашем обществе лучше никому не рассказывать – я захотел найти женщин этих чужаков и предать их мучительной смерти.

В другой жизни, там, в будущем я пережил многих, с кем судьба меня сводила и разводила. Видел, как они угасали и уходили в иной мир. Обычно это происходило внезапно и мне хватало одного взгляда для понимания – Всевышний оставил им совсем немного времени, может, три месяца, а может – полгода. Кто-то сдавался сразу, ложился в постель и ждал своего конца, кто-то изводил близких и врачей, рассчитывая на помощь. Я же нажил немало недоброжелателей, говоря им правду: «Молитесь, терпите, сражайтесь и снова молитесь!»