Вячеслав Сизов - Путь на запад

На одном из перекрестков образовался затор. Регулировщица никак не хотела пропускать стоявшую перед нами колонну из нескольких грузовиков, пока не пройдет большая группа пленных.

Пленные двигались колонной по четыре. Зябко кутаясь в какие-то хламины, медленно переставляя ноги, они шли в окружении конвойцев и занимали всю свободную от завалов проезжую часть дороги.

Развернуться тут было негде. Поэтому хочешь не хочешь, приходилось ждать, пока их прогонят мимо нас.

– Может, пока стоим, перекурим? – спросил Сафонов.

– Давайте, – согласился я.

Такая же дельная мысль посетила и тех, кто ехал в грузовиках. Водители и старшие стоявших перед нами автомашин дружно скучковались и затянулись табачным дымом.

Один из офицеров в сильно поношенной, в паре мест прожженной шинели с новенькими, недавно введенными для частей НКО [167]погонами старлея [168]показался мне смутно знакомым. Пришлось покопаться в памяти. Она не подвела, услужливо подсказав, кто это и как его зовут – «земляк» – Рома Крупин. Почти одногодок, 20-го года рождения. Летом сорок первого он был младшим лейтенантом и командовал ротой [169]в 1-м батальоне нашего 333-го стрелкового полка. Мы несколько раз виделись на построениях и столько же сидели за столиком в столовой комсостава. Он тоже меня узнал – во всяком случае, внимательно разглядывал. Что мучить человека сомнениями? Тем более что я был рад увидеть знакомого.

Подошел, обнялись. У меня во фляжке с собой было, и мы с ним, укрывшись от ветра за кузовом ближайшей автомашины, пропустили по маленькой за встречу. Разговорились.

Оказалось, что он все еще служил в нашем полку. Замкомбата.

Колонна машин, стоявшая перед нами, полковая.

– Войну встретил вне крепости, на берегу Буга в укрепрайоне, – рассказал Рома. – Нам повезло. Во-первых, тем, что обороной полка руководил полковник Матвеев. Во-вторых, у нас-то боеприпасы и оружие были [170], а у других всего по паре патронов на брата нашлось. Да и с оружием у них проблем хватало – оно на складах и оружейках в крепости осталось. Всего по одному взводу на роту вооружены были. Комполка дал команду, чтобы мы с соседями боеприпасами поделились. В-третьих, конский состав сохранился [171]– мы раненых до последнего эвакуировать могли да и свои уцелевшие орудия вывезли [172].

Немцы против нас бросали артиллерию и авиацию. Дважды танками атаковали, но наши противотанкисты пять их танков сожгли. Остальные отступили. Наш батальон почти полностью там, на берегу Буга, навсегда остался. Да и остальные подразделения тоже большие потери понесли. К обеду немцы через соседей прошли, нас обошли и выбили с занимаемых позиций. Тем не менее мы отступали от рубежа к рубежу. До вечера врага задержали. К ночи от полка остались лишь отдельные отряды, которые и отступали к Жабинке. Особиста нашего помнишь?

– Конечно. Как его забыть. Старший лейтенант Горячих Дмитрий Ильич. Он мне рекомендацию в партию давал.

– Мы его в Жабинке встретили. Он собрал все знамена гарнизона и с небольшим отрядом бойцов, с боем, прорвался из крепости, до того как немцы ее полностью блокировали [173].

На следующий день остатки полка в контрударе по врагу участвовали. Хотели к Бресту на помощь прорваться. Да где там! Немцы к тому времени уже свои основные сила через Буг переправили. Авиацию свою на нас натравили. Этим и остановили нас. Вынудили вновь отступать в направлении Кобрина. Комполка Дмитрий Иванович собрал вокруг себя остатки полков нашей дивизии, совпартработников и железнодорожников, что из Бреста прорвались, отход корпуса прикрывал. Вот немцы на нас в районе Андронова и навалились. Мы с немецкой 3-й танковой дивизией дрались. Почти сутки позиции удерживали, потом за канал Мухавца отошли. Чекисты мост через р. Мухавец в Кобрине взорвать успели [174], как и склад ГСМ. В тех боях я ранение получил.

Меня сначала в Бобруйск эвакуировали, а оттуда в Могилев.

В начале июля вернулся в полк. Назначили командиром пулеметной роты. Полк тогда под Пропойском стоял, на переформировании. К тому времени от него всего десятка полтора человек осталось, а от дивизии человек 300.

Пополнение пришло необученное, невооруженное как следует, а нас вновь в бой бросили. Без артиллерии и связи. Немцы фронт прорвали.

Сражались на р. Сож. Немцы сразу же за нашими отступающими шли. Хорошо, что вовремя заметили. Успели мосты взорвать. Только этим и остановили врага. У меня от роты всего два человека осталось – я и боец. Потом наша артиллерия подошла, помогла нам хорошо. Немцы все прорваться пытались, но потери большие понесли и остановились.

В августе меня снова ранило. Тяжело. В госпитале пролежал почти два месяца – кости все сращиваться не хотели. Потом снова на фронт попал. Участвовал в наступлении. Попали в окружение, вырвались. Дрался на Брянском направлении. Вырос до комбата.

Потом снова в госпиталь попал. Снаряд рядом взорвался. Осколки всего порезали. Лечился в Горьком. Оттуда уже снова в наш полк вернулся.

В мае сорок второго опять ранило – в ногу осколком. Думал – на месте вылечусь. Не повезло. Гангрена началась. Хорошо, врачи спасли. Правда, считай, все лето по госпиталям пришлось промотаться. Я сначала здесь в городе лежал, а как немцы фронт прорвали, нас из Воронежа в Тамбов перевели. Вылечился и снова в полк. Сюда в Воронеж. Так тут в городе и дрались. От полка снова одни ошметки остались. Сейчас вот пополнение ждем. Говорят, скоро на запад пойдем, только тут все закончим и пойдем.

– А что, тут разве еще не закончилось?

– В основном да. Но есть тут еще и немцы, и венгры, и предатели, что по норам в завалах скрываются. На наши караулы и народ периодически нападают. Вот мы с «чекистами» и зачищаем город от них.

– Наших, довоенных, в полку много?

– Нет, человек пять наберется. Из командиров всего двое – я да Дима Беломоин. Он из 2-го батальона, командовал 6-й ротой. Может, помнишь его?

– Не знаю. Я с ребятами из 2-го батальона почти не общался.

– Понятно. Остальные наши парни на пути от Бреста к Воронежу полегли или без вести пропали.

– А что с Матвеевым?

– Комполка? – переспросил Роман. – Говорили, погиб, отражая танковую атаку. Жаль.

– И не говори. Толковый мужик был. А остальные из руководства полка?

– Комиссар Аношкин Николай Иванович, ответственный секретарь парткомиссии Почерников Иван Михайлович, начхим капитан Семенов погибли еще у Бреста…

– Вечная им память! Хорошие были люди!

– Начштаба капитан Руссак – летом 1941 года пропал без вести, – сделав глоток из стакана, продолжил старлей. – Говорили, что он с группой бойцов пытался вырваться из окружения, больше его никто не видел. Мой комбат Гелашвили – тоже пропал без вести [175]. Начальник полковой школы капитан Джиджишвили Александр Иванович погиб летом 1941 года в окружении.