Валерий Большаков - Гридень. Из варяг в греки

Говнюк раскрыл узковатые глаза и выругался.

– Как звать?

Идан перевел, но хазарин презрительно молчал. А, так ты у нас в высшую расу решил поиграть? Ла-адно…

Отломав ветку, я стал выстругивать палочку, тоненькую, как зубочистка.

– Объясни этому, что эту деревянную иглу я загоню ему под ноготь, – сказал я прохладным голосом. – Потом выстругаю вторую, и еще, чтобы хватило на все пальцы. А если ему будет мало, тогда мы эти пальцы сожжем – по очереди, на медленном огне…

Пока Идан переводил, я все подготовил для фокуса. Мои парни уже видели его, а вот для хазарина это будет сюрпризом.

Вынув из кармана обычный спичечный коробок, я чиркнул спичкой – и быстро поднес ее к лицу пленника.

Спичка вспыхнула прямо у того под носом, и хазарин взвыл тонким голосом, залопотал, делая короткие паузы лишь для того, чтобы вдохнуть воздуху. Идан переводил:

– Его зовут Хишам. Он проверял подходы к тому месту, где хазары держат лошадей. Там еще трое. А всего их двадцать и один. Двадцать славных воинов из «белых хазар» и победоносный тархан Каридах. Хишам говорит, что это Каридах привел их сюда. Каридах послан самим беком Вениамином. Бек передал Каридаху слово Большого кагана-ябгу из рода Кабана… Каган велел дойти до града у озера, где живет воевода урусов Хельгу. Хельгу пестует Угыра, сына великого коназа урусов, который почил две зимы тому назад. Угыр должен умереть первым, Хельгу – вторым…

Я задумался, но ненадолго.

– Нам повезло, – сказал я. – Эти придурки перепутали крепости. Вместо того, чтобы проникнуть в Городище, они поперлись в Ладогу – та ведь тоже у озера! Ладно, выдвигаемся.

– А с этим что делать? – осведомился Мал.

– Убить.

Отрок тут же всадил нож в шею хазарину, прямо в середку синяка, оставленного стрелой.

И тут я вспомнил про отчетность. Одолжив у Мала его нож, я схватил убиенного Хишама за патлы и надрезал круг на его черепе. Поднатужился, уперся ногой в живот хазарину и снял скальп. Тот отделился с неприятным чпоканьем.

– Предъявим князю!

– Правильно! – решил Мал. – Так это что же получается, командир? Угыр… Они что, за Игорем пришли?!

– Дошло до Мала! – хихикнул Воист.

– А до Игоря не дойдут, – отрезал я. – За мной!

Одолев просеку, мы двинулись скрадом – следы были совсем свежими. Похоже, что хазары сильно притомились топать пешком. Кавалеристы мне вообще сильно напоминают будущих водителей, которым лень сходить в магазин – и они туда ездят.

Сам читал про ковбоя, который, вместо того чтобы перевести лошадь через улицу в конюшню, сделал это верхом.

А то как же – целых десять шагов! Вот так и здесь.

Правда, моего добродушия у десятка не осталось – отроки были очень злы на хазар, а блондинистый скальп и вовсе довел их до белого каления.

– Вот вы и узнали, что такое враги, – сказал я. – А теперь вспомните, что я вам говорил по этому поводу.

– Если враг не сдается, его уничтожают, – процитировал Воист.

– Правильно. Перебьем всех, кроме Каридаха. Притащим этого тархана-таракана князю, пусть лично передаст приказ ихнего кагана. Так, а теперь всем – молчок. Общаемся только жестами. Вперед!

Шли мы часа два. Следы были четкие – то отпечаток сапога, то волокна верблюжьей шерсти от халата, оставшиеся на сосновом стволе. А потом потянуло дымком.

Рассмотрев проблеск огня далеко впереди, мелькнувший между деревьями, я мягко отшагнул – и нос к носу столкнулся с хазарином.

Это был уже немолодой человек в шлеме византийской работы и в длинном кожаном панцире, обшитом кругляшами, нарезанными из конских копыт. Руку он держал на мече – прямом клинке с односторонней заточкой.

Все это я разглядел в мельчайшую долю мгновения и отпрянул.

Я тупо не поспевал выхватить меч, а вот клинок степняка уже почти покинул ножны. В этот момент стрела вошла хазарину в грудь, отбрасывая его на толстый слой лежалой хвои.

– Х-ха! – выдохнул «живой труп».

– Тамьян! – позвали из леса.

– Ага! – невнятно откликнулся я, на пальцах показывая отрокам: ты туда, а ты сюда.

Из-за деревьев показались двое хазар. Они несли по охапке сучьев каждый, глядели на них и в унисон качали головами – на их родине дерево было большой ценностью, а здесь оно валяется под ногами.

Того искателя хвороста, что шел слева, снял Тойво. Правого убил я – сделал выпад и вогнал острие меча в горло хазарину.

В этом времени римская метода – колоть мечом – была не в чести. Мечом рубили, и частенько кончик клинка был туповат. А вот у меня – остёр. Я ведь на шпагах учился фехтовать, а саблей занялся только в старших классах.

Вот я пишу это и совершенно не испытываю сильных эмоций по убитым. Не ужасаюсь, наоборот – чувствую удовлетворение.

Было у нас двадцать врагов плюс один тархан-таракан, а стало их всего-то восемнадцать. Теми тремя коневодами мы займемся на обратном пути, а пока где-то тут, в прямой досягаемости наших мечей и луков, числится пятнадцать особей, приговоренных князем Олегом к смерти. Приговор приводится в исполнение.

Неожиданно послышалось дикое ржание, перешедшее в визг. И тишина.

Раздались громкие голоса, хряск топора, и через минуту я увидел парочку хазар, тащивших на перекладине заднюю ногу коня. Видать, несколько животин они прихватили с собой в качестве живых консервов.

Тоже верно. Полноценное питание…

Я сделал знак, и две стрелы прикончили мясников. И тут закричал третий. По всей видимости, призывая к оружию.

Среди деревьев замелькали хазары, они на ходу вытаскивали мечи или топорики на длинных рукоятках.

– Мечи к бою! – рявкнул я. – Щиты сбить! Тойво, Лют, не ждите! Стреляйте!

Три или четыре стрелы мои лучники успели-таки выпустить, и те не пропали зря, ранив или убив хазар. Но десяток орущих кочевников навалились-таки на отроков, и пошла веселуха.

Загрохотали щиты, отбивая удары, залязгали мечи. Самый прыткий хазарин, увернувшись от секиры Мала, скакнул ко мне, замахиваясь топориком. Я выставил щит ребром, принимая удар, и пырнул вражину мечом в бедро.

Меч погрузился в живую плоть на глубину ладони – кровь хлынула, как вода из крана, только была она красной и тягучей. Хазарин заорал, падая на одно колено, а я тут же упал на оба своих и ударил противника мечом в пах, под задравшуюся кольчугу. Степняк содрогнулся, но я не досмотрел чужую смерть – выдернув меч, вскочил, едва поспевая вскинуть щит.

Страшный удар топора почти развалил его – мою руку спас бронзовый умбон, торчавший посередине щита. Стряхнув щит, я выхватил левой рукой нож и полоснул по секироносцу.

Тот как раз замахивался, и движение вышло смазанным – хазарин прянул в сторону, так что широкое лезвие топора просвистело сбоку.