Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

12 апреля 1961 года Гагарин наглядно продемонстрировал принцип, которого весь мир вынужден придерживаться и по сей день: чтобы привлечь внимание к космосу, нужно человеческое лицо. Роботы и автоматы интересны лишь учёным и небольшой прослойке «гиков». Полёт Гагарина стал победой после долгих попыток выхода на орбиту, которые ставили Соединенные Штаты в неловкое положение. Американцы гордились тем, что являются недосягаемой в техническом отношении страной, тем самым демонстрируя, что капитализм и прогресс, как тогда казалось, идут рука об руку. Однако русские «с треском» опровергли это представление, полностью захватив внимание и развитых европейских, развивающихся стран всего мира. Они первыми запустили спутник, первыми вывели на орбиту животных, а затем первыми отправили туда человека.

После полёта Гагарина у президента ещё оставалась уверенность, что США могут успеть совершить космический полёт человека хотя бы вторыми. Суточный полёт Титова всего через 10 дней после Гагарина разнёс эту уверенность вдребезги (АИ). Совещание с руководством NASA относительно сроков первого полёта по программе «Меркурий» тоже не улучшило его настроения.

Его советники предупреждали, что «ускоренная программа вывода человека на орбиту может помешать разработке нашей научно-технической программы». Они были правы. Кеннеди всегда было нелегко объяснять прессе и Конгрессу, почему так необходимо лететь на Луну. Однажды он даже спросил одного репортёра:

– Неужели вы думаете, что мне не хочется потратить эти миллиарды на программы здесь, у нас дома, скажем, на здравоохранение, образование и социальное обеспечение? Но в данном вопросе у нас нет выбора. От этого очень сильно зависит престиж нации.

Когда советник президента по науке Джером Визнер заявил, что деньги можно потратить и более разумно, Кеннеди ответил:

– Ну, в этом вы виноваты. Будь у вас здесь, на Земле, какое-нибудь яркое научное достижение, скажем, опреснение океана или что-то другое, столь же драматичное и убедительное, как космос, то мы бы им занялись.

(Источник см. http://inosmi.ru/history/20110328/167822310.html)

Руководству NASA очень не нравился «гоночный характер» лунной программы. Агентство рассчитывало на бессрочное, не связанное с графиками, постепенное освоение космического пространства, а президент навязывал ему «отдельный забег с четко обозначенной финишной чертой». Однако, когда Джеймс Уэбб пожаловался Кеннеди на неправильные, по его мнению приоритеты, президент ответил:

– Всё, что мы делаем, должно быть связано с полётом на Луну раньше русских. Иначе нам не надо тратить такие огромные деньги, потому что меня космос не очень-то интересует. Мы говорим о фантастических расходах. Мы загубили свой бюджет, и единственное тому оправдание – сделать это в те сроки, о которых я прошу.

Решение начать лунную программу не в последнюю очередь было связано с требованиями электората. Американский народ мечтал о таких же героях, как Гагарин, а не о неуклюжих автоматических штуковинах, кружащих вокруг Земли. Во всех газетах США полёт Гагарина изображался не как успех Советского Союза, а как неудача Соединенных Штатов. По реакции газетчиков выходило, что Гагарин в одиночку выиграл крупнейшую битву в холодной войне. Друзья Кеннеди предупреждали его: развивающиеся страны сделают вывод, что настоящая сверхдержава – это СССР. А через пять дней случилась эпическая катастрофа американской политики в заливе Свиней, после которой президенту казалось, что США ничего не могут сделать так, как надо. JFK был подавлен морально, он чувствовал тяжелейший груз вины за полторы тысячи человек, посланных им на смерть.

И тут же последовал новый, ещё более впечатляющий ход Советов. «Лысый дьявол» разместил ракеты на Кубе, приставив «атомный пистолет» к виску нации, и, словно издеваясь, сообщил об этом в самый тяжёлый момент, когда Кеннеди всё ещё переживал горечь поражения.

Кризис отчасти даже помог ему: мобилизовал, заставил встряхнуться, собраться с силами. Если бы Хрущёв объявил о размещении ракет публично, у президента не оставалось бы другого выхода, кроме полномасштабной военной интервенции, чтобы спасти пошатнувшийся престиж Соединённых Штатов. Но проклятый лысый, казалось, рассчитал всё, как гроссмейстер, практически парализовав все попытки силового решения, и, в то же время, оставив широкий «золотой мост» для заключения мирного договора.

И тут же «дожал» своего американского соперника. Суточный полёт Титова, в самый разгар кризиса, свидетельствовал о безграничной спокойной уверенности Советов. Они не побоялись ни неполадок, ни случайностей, отправили на орбиту уже второго космонавта за 10 дней, да ещё сразу на сутки.

Заслав 20 апреля меморандум Джонсону, JFK понимал, что ответ придёт не ранее начала мая. (Линдон Джонсон прислал ответный меморандум 8 мая)

К счастью, к 28 апреля кризис более-менее благополучно завершился, и президент смог вздохнуть чуть спокойнее. Несмотря на потрясение, он вышел из этого нелёгкого испытания, чувствуя себя более опытным. Кеннеди также чувствовал, что в ходе самой острой фазы кризиса он начал лучше понимать Хрущёва, мотивы его действий и решений. JFK понял, что советский лидер – вовсе не тот бесчувственный монстр, которого рисовала американская пропаганда, что с ним можно и нужно договариваться мирными средствами. Как понял Кеннеди, Хрущёв не позволяет никому себя шантажировать, и это вызывало у президента должное уважение, он и сам поступал так же. Но Хрущёв вполне благоразумен, он понимает логические аргументы, и даже может, в острой ситуации, протянуть руку помощи, если интересы сторон совпадают. Это импонировало президенту.

Он был далёк от иллюзий о возможности конвергенции капиталистической и социалистической систем, которыми грезили некоторые экономисты и политологи. Кеннеди понимал, что идеологические противоречия социализма и капитализма непреодолимы, векторы их развития противоположны, как минимум, на современном историческом этапе. Но президент считал, что это обстоятельство не должно стать поводом для начала Третьей мировой войны. JFK решил, несмотря на случившееся из-за Кубы обострение отношений, продолжать зондировать почву для будущего космического сотрудничества с СССР. Альтернатива, озвученная NASA, в чисто финансовом плане представлялась ему чудовищной по затратам. (См. Ю.Ю. Караш, «Тайны лунной гонки» стр. 64-65)

Пока JFK разбирался с Кубой, уже успела калейдоскопически поменяться ситуация на другой стороне планеты, в Конго. Диктатор Мобуту ухитрился подставиться под пулю, и было даже непонятно, кто и почему именно его убрал – Мобуту успел насолить слишком многим.