Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

Поражение Израиля в Суэцком конфликте 1956 г (АИ) тоже не добавило взаимопонимания. Однако в ишуве (израильском обществе) в результате синайского разгрома возникло серьёзное недовольство и разочарование политикой правых. Израильские левые тут же этим воспользовались. При обсуждении «доктрины Эйзенхауэра» коммунисты из МАКИ и социал-демократы из МАПАЙ и МАПАМ несколько неожиданно заняли согласованную позицию, высказав опасения, что янки доверять нельзя, и в случае серьезного конфликта есть большой шанс остаться один на один с ОАР и её союзниками. Серьёзное укрепление армий арабских государств только подчеркнуло их правоту (АИ). После воссоздания Коминтерна контакты на уровне партий постепенно начали восстанавливаться.

На выборах 1959 года левые партии МАПАЙ, МАПАМ и МАКИ выступили объединённым левым фронтом, получив даже больше мест в кнессете, чем рассчитывали сначала. Воспользовавшись народной поддержкой, коммунисты из МАКИ и левые социалисты в МАПАМ довольно агрессивно пропагандировали переход к более тесное сотрудничеству с СССР и социалистическими странами, оказывая серьёзное давление на правительство Бен-Гуриона (АИ).

Образование в марте 1960 года Средиземноморского экономического пространства, с его более чем лояльными и свободными принципами и правилами сотрудничества привлекло внимание не только израильских левых, но и руководства «Гистадрута» (АИ). Сам по себе «Гистадрут», подобно крупным западным профсоюзам, давно уже переродился в кормушку для узкой верхушки профсоюзных лидеров, которые «имели гешефт» на привлечении гастарбайтеров, «торговали классовой борьбой» и получали отступные от капиталистов, задавливая по их заказам создаваемые рабочими независимые профсоюзы, но, как самый большой профсоюз в стране, сохранял немалое влияние на политиков.

С момента образования СЭП руководство «Гистадрут» на всех уровнях, от низового до самой верхушки, натурально потеряло покой и сон, видя, сколько денег проплывает мимо носа, и начало упорно искать подходы и лазейки, пытаясь без мыла влезть в создаваемую средиземноморскими соседями Израиля межгосударственную кооперацию и торговую сеть. В отсутствии регулярных межгосударственных контактов с СССР руководители «Гистадрут» пытались действовать по линии «обмена опытом», через ВЦСПС и неформальные связи, параллельно оказывая мощное давление на премьер-министра Бен-Гуриона и министерство иностранных дел, и требуя «помириться с красными и арабами, пока они между собой всё бабло без нас не поделили». (АИ). При этом советское руководство от контактов с израильской стороной не отказывалось, но чётко разделяло экономические и политические связи, приветствуя первые, и ограничивая вторые. То есть, допуская экономическое сотрудничество с компаниями, входящими в «Гистадрут», и контакты на уровне ВЦСПС, советская сторона в то же время настаивала на том, чтобы держать социалистов из МАПАЙ, МАПАМ и даже коммунистов из МАКИ как можно дальше от «профсоюзного гешефта». В израильском политическом гадюшнике такой подход имел принципиальное значение.

(Спасибо Михаилу Белову за консультацию об особенностях израильской политики)

Израильских левых политиков советская линия «Разделяй и властвуй», разумеется, не радовала, и они, в свою очередь, тоже прессовали Бен-Гуриона и Голду Меир, используя любой предлог для пропаганды нормализации отношений с СССР (АИ).

Идеи мирного урегулирования арабо-израильского конфликта поддерживали генеральный секретарь компартии Израиля Шмуэль Микунис, а также депутаты кнессета от коммунистической партии Меир Вильнер (настоящее имя – Берл Ковнер) и Моше Снэ (Кляйнбойм). С ними установили связь через Коминтерн, с которым компартия Израиля поддерживала контакты наравне с компартиями других стран. Кто из них – «Гистадрут» или левые политики – «дожал» Бен-Гуриона и заставил его позвонить Хрущёву в Нью-Йорк во время сессии Генеральной Ассамблеи ООН (АИ, см. гл. 05-19), оставалось тайной, но сам факт звонка и проявленного израильским руководством интереса к космической программе свидетельствовал о немалой подвижке в мнениях, как в кнессете, так и в ишуве в целом (АИ). Космический энтузиазм конца 50-х не мог не захватить и относительно консервативное израильское общество.

Для усиления эффекта в Израиль в частном порядке, по приглашению вице-президента Израильской академии естественных и гуманитарных наук Аарона Кацира прибыл Ари Абрамович Штернфельд.

(Израильская академия наук официально была основана в 1961 году, но Аарон Кацир числится одним из первых израильских академиков с 1959 года, т.е. ещё до официального основания академии https://ru.wikipedia.org/wiki/Кацир,_Аарон)

В Израиле Штернфельд выступил с курсом лекций о проблемах освоения космоса, а также, что ещё более интересовало местных жителей – о роли учёных еврейского происхождения в освоении космоса и советской науке в целом. Для ишува стало едва ли не откровением, что один из ближайших соратников и заместителей академика Королёва, Борис Евсеевич Черток – еврей, при этом ему никто не препятствует заниматься научной деятельностью и работать в одной из важнейших отраслей оборонной промышленности.

Конечно, Ари Абрамович не имел права называть многих засекреченных учёных, иначе бы жители Израиля удивились ещё больше, узнав, к примеру, что советские авиационные ракеты разрабатываются под руководством Матуса Рувимовича Бисновата, а ИК ГСН к ним делает ОКБ, которым руководит Давид Моисеевич Хорол. Но и тех примеров, что привёл Штернфельд, оказалось вполне достаточно. Он лишь зачитывал на лекциях фамилии десятка советских академиков еврейского происхождения, известных авиаконструкторов – Миля, Гуревича, Лавочкина, коротко называл их работы и рассказывал о льготах и поощрениях, введённых правительством СССР для учёных.

В Израиле об этом и так было многое известно, но не все жители Израиля имели родственников в СССР, чтобы узнавать подробности из переписки, да и официальная израильская пропаганда не афишировала такие факты.

У советского руководства, разумеется, не было иллюзий относительно возможности построения социализма в Израиле, достаточно было бы только мирного урегулирования арабо-израильского конфликта. Тем более, что предпосылки к этому имелись.

Смерть Насера в ноябре 1956 г (АИ, см. гл. 02-14) стала ощутимым ударом по экстремистской версии националистической идеологии, призывавшей «сбросить Израиль в море», которую он проповедовал. Сменивший его на посту президента Египта Али Сабри, хоть и обещал на словах придерживаться «победного курса Насера», на деле проводил намного более умеренную и взвешенную прокоммунистическую политику.