Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

– Но если мы втянем Советы в космическое сотрудничество, мы можем постепенно переориентировать корпорации с выполнения военных контрактов на космические, – ответил Соренсен. – Хрущёв совершенно прав в одном – производство вооружений приносит выгоду только их производителям, а технологии, наработанные для космоса, приносят ощутимую пользу в повседневной жизни. Связь, навигация, телевидение, прогнозы погоды... Советы не просто так взялись за эти сферы, они уже сейчас имеют с них немалые прибыли.

Я бы всё-таки рекомендовал попытаться поговорить с ним об этом. Ответ, переданный через мистера Большакова, многое прояснил. После нашей неудачной попытки на Кубе Советы перестали нам доверять. Если бы мы не пошли на поводу у Даллеса, красные могли бы согласиться уже сейчас. Но мы сами всё испортили, и теперь они выжидают, что мы скажем, и в каком тоне.

– Ты хочешь сказать, что Хрущёв может принять решение после моего выступления в Конгрессе?

– Он не обязательно примет решение, но ваше выступление обязательно повлияет на его мнение, – Соренсен снова задумался на несколько секунд. – Мы попали в очень сложную ситуацию, сэр. Нам нужно подобрать такие слова, чтобы и Советы не сочли себя неравноправной стороной в предлагаемом соглашении, и чтобы Конгресс не принял нашу позицию за капитуляцию перед красными.

Заметьте, сэр, Большаков говорил о предложении, исходящем непосредственно от вас. Политическая система красных устроена иначе, чем наша, хотя они всё время говорят о коллективном принятии решений, но позиция первых лиц государства в СССР значит очень много. Я полагаю, что красные ждут недвусмысленного, а главное – публичного приглашения к сотрудничеству, причём именно от вас. Советская система нацелена, в первую очередь, на осуществление крупномасштабных проектов, сэр. Поэтому предложите им такой проект, от которого им будет трудно отказаться, предложите им нечто грандиозное – и, я уверен, они согласятся.

– Я понимаю это, Тед, понимаю... Но руководители корпораций рассуждают иначе. Военные заказы для них – гарантированная «синица в руке», а космические – тот самый журавль, что зависит от политической конъюнктуры, и его ещё надо ухитриться поймать, – президент как будто размышлял вслух. – Их будет очень сложно переубедить.

– Советы как будто специально подыграли нам, сэр, – добавил Соренсен. – Хрущёв не мог не понимать, что мы не оставим без ответа его космический натиск.

– Верно. Теперь мы просто обязаны чем-то ответить, – согласился Кеннеди. – Думаю, Конгресс поддержит наши предложения по лунной программе. Но цена!...

– Полагаю, сэр, нам придётся пересмотреть список наших военных и космических разработок и закрыть кое-что.

– Да, мистер Макнамара уже предоставил мне перечень текущих проектов. Там чёрт ногу сломит. Нам точно не нужна такая гора оружия, – президент был настроен решительно. – Одна проблема – закрывать эти проекты придётся постепенно, иначе миллионы людей по всей стране потеряют работу. Но закрывать необходимо. Такую уйму разработок бюджет не потянет. Нам сейчас очень пригодилась бы ещё какая-нибудь космическая выходка мистера Хрущёва. Этакая эффектная точка в его весеннем космическом шоу, чтобы я мог обосновать перед Конгрессом концентрацию расходов на космос и закрытие неэффективных программ, как космических, так и военных.

– Предлагаете попросить Хрущёва запустить в космос ещё что-нибудь? – улыбнулся Соренсен.

– Было бы забавно, – рассмеялся JFK. – Но едва ли он нас послушает.

Получив вполне ясный «сигнал» от Хрущёва и обсудив ответ советского лидера с Соренсеном, JFK дал поручение своему помощнику Артуру Шлезингеру подготовить дополнение к своему выступлению в Конгрессе, и дал исчерпывающие инструкции. Шлезингер привлёк к разработке проекта выступления президента одного из младших сотрудников госдепартамента, Ричарда Гарднера. Они вместе переработали текст обращения президента к Конгрессу, внеся в него очень важное дополнение.

Тем не менее, «эффектная точка» была поставлена. 23 мая 1961 г ведущие советские газеты вышли с цветными вкладышами, на которых были напечатаны панорамные снимки, переданные советской АМС «Зонд-3» и спускаемым аппаратом АМС «Зонд-4» с поверхности Марса (АИ).

«Зонд-3» был запущен 5 мая 1960 г (АИ, см. гл. 05-11), в момент, совершенно не подходящий для полёта к Марсу. Планеты находились далеко от оптимального взаиморасположения. Станция пролетела мимо Луны, послав на Землю высококачественные снимки её невидимой стороны, цветные и намного более чёткие, чем те, что получила «Луна-3» осенью 1959-го. Миновав Луну, «Зонд-3», как решили английские и американские астрономы, сгинул в космическом пространстве, или, выражаясь более научным языком, перешёл в неуправляемый полёт по гелиоцентрической орбите. Британская обсерватория Ловэлла, потеряв сигнал станции, объявила, что АМС, вероятнее всего, выполнила полётную программу и перешла в неуправляемый режим.

На самом же деле станция после нескольких дней полёта в режиме работы «на приём» включила свой дополнительный «микроволновой двигатель Расплетина», как официально именовался в документах прототип EmDrive, после чего траектория АМС изменилась, и английские радиоастрономы её потеряли (АИ). Их антенны были направлены в сторону, где должна была находиться АМС из расчёта движения по гомановской орбите, в то время как «Зонд-3», плавно изгибая траекторию, поворачивал в сторону расчётного положения Марса на момент встречи.

Ещё одна АМС, «Зонд-4», была запущена 26 сентября 1960 г.

(АИ частично, см. гл. 05-21. В реальной истории осенью 1960 г были запущены две АМС «Марс-1960а» и «Марс-1960б». Оба запуска завершились неудачно из-за аварий 3-й ступени)

«Зонд-4» не имел «двигателя Расплетина» и двигался по классической гомановской траектории. Зато он нёс спускаемый аппарат, фототелевизионную установку, ретранслятор и целый набор научной аппаратуры, часть которой была установлена в спускаемом аппарате, а другая часть – на борту орбитального модуля станции. Стартовавший ранее «Зонд-3» спускаемого аппарата не имел, но его орбитальная часть была оснащена точно так же. По сути, Королёв, Келдыш, Раушенбах и Бабакин организовали первую в истории межпланетную экспедицию с резервированием.

После нескольких коррекций траектории обе АМС по совершенно разным траекториям летели к Марсу, по дороге проводя измерения радиационного фона. Как и ожидал Королёв, в отсутствие солнечных вспышек уровень радиации на пути к Марсу оставался приемлемым, даже ниже прогнозируемого. Во всяком случае, радиация от установленного на борту станции РИТЭГа была даже больше, чем внешняя. Зато тяжёлый корпус РИТЭГа и дополнительный защитный экран между РИТЭГом и отсеком аппаратуры надёжно прикрывали фотоустановку от излучения Солнца.