Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

– Хорошо... Тогда... начнём прямо сейчас, – президент явно «завёлся», озадаченный и даже слегка обиженный столь открытым недоверием. – Господин Королёв, какой двигатель вы собираетесь использовать для вашего марсианского корабля? Я спрашиваю не из праздного любопытства. У нас c 1952 года разрабатывается ядерный ракетный двигатель в рамках проекта NERVA. Полагаю, вы о нём слышали. Вероятнее всего, у вас подобные исследования тоже проводятся.

Специалисты NASA объяснили мне, что этот двигатель невыгодно использовать в военных целях, его нежелательно включать в нижних слоях атмосферы. Он пригоден для освоения дальнего космоса. Я предлагаю объединить усилия наших учёных, совместно довести этот двигатель до готовности к практическому применению и использовать его на вашем марсианском корабле.

Королёв, Келдыш и Хрущёв переглянулись.

– Сергей Палыч, я думаю, можно рассказать чуть подробнее о нашем проекте ТМК. Пока – на пальцах, без картинок, – предложил Первый секретарь.

– Что есть ТМК? – тут же заинтересовались фон Браун и Драйден.

Остальные американцы тоже насторожились.

– Тяжёлый межпланетный корабль, – ответил Королёв. – Разрабатывается уже несколько лет, но пока существует в виде эскизного проекта. В основе опять-таки лежит модуль орбитальной станции, но, учитывая продолжительность полёта к Марсу, корабль будет дополнен модулем оранжереи, для снабжения экипажа свежими овощами и фруктами. Сейчас рассматриваются несколько вариантов двигателей, в том числе ядерный, похожий на вашу разработку NERVA, а также несколько видов двигателей малой тяги, например, ионных, для создания постоянного ускорения и микрогравитации в полёте. Вероятнее всего, итоговый вариант будет каким-либо комбинированным, например, разгон на жидкостных ракетных двигателях, или атомном двигателе, с последующим доразгоном на ионниках. Торможение у Марса – тоже на ионниках, с окончательным аэродинамическим торможением с помощью экрана в атмосфере Марса.

(Реальный королёвский проект 1962 г, см. В. Бугров «Марсианский проект Королёва»)

Королёв, разумеется, не упоминал о ведущихся параллельно альтернативных разработках, вроде EmDrive, VASIMR, и атомно-импульсного привода (АИ).

– Кстати, лунный шаттл, этот ваш транспортный корабль снабжения, можно тоже оснастить ядерным двигателем, меньшей мощности, – предложил Макс Фаже. – Тогда его можно будет использовать, например, для снабжения марсианской экспедиции, и для регулярных рейсов между земной и лунной орбитой.

– Такой вариант мы тоже рассматривали, – подтвердил Королёв.

– А как вы собираетесь защищать экипаж от радиации? – спросил Драйден.

– Очень просто. Основной источник радиации в пространстве – Солнце. Но интенсивность его излучения падает пропорционально квадрату расстояния до Солнца. То есть, на орбите Марса энергии солнечных батарей будет недостаточно. Придётся так или иначе ставить на корабль ядерный реактор. Если у нас на борту есть реактор – всё равно придётся защищать экипаж от его излучения, теневой защитой, например, из слоёв воды и толстого полиэтилена. Водород, используемый как топливо для ЖРД или рабочее тело для ЯРД, тоже хорошо задерживает радиацию. Таким образом, мы размещаем основные баки между реактором и обитаемым отсеком, после разгона ориентируем корабль кормой на Солнце, и радиация нам не страшна. Ионные двигатели делаем поворотными и ставим так, чтобы вектор тяги всегда проходил через центр масс. Излучение от реактора всё равно будет много опаснее, чем излучение Солнца, потому что реактор находится рядом. Если мы делаем защиту от излучения реактора, излучение Солнца она задержит автоматически.

Радиационные пояса Земли мы на скорости 11,2 километра в секунду проскочим за час. Основной опасностью будут вспышки на Солнце. Их можно будет пересидеть в радиационном убежище, которым будет оборудован корабль. Небольшая камера с мощной радиационной защитой. Её можно заодно использовать как шлюзовую для перехода в высадочные аппараты и спускаемый аппарат для возвращения на Землю.

Слушая Королёва, Макс Фаже тут же набросал с его слов на листе бумаги предполагаемую компоновочную схему межпланетного корабля:

– То есть, мистер Королёв, ваш корабль выглядит примерно так?

Сергей Павлович взглянул на эскиз:

– Скажем так – похоже на одну из обсуждавшихся нами компоновок.

– Как бы мне хотелось поучаствовать в создании этого корабля! – Фаже не скрывал своего энтузиазма.

– Это будет зависеть от того, как наши лидеры договорятся.

– Итак, господин Первый секретарь, как мы договоримся? – спросил президент.

– Думаю, пока наши специалисты не договорятся с вашими о том, какой порядок сотрудничества им лучше всего подходит, мы можем разве что вписать пункт о подготовке совместного полёта на Марс в общий, так сказать, «рамочный» договор о сотрудничестве в космосе, – ответил Хрущёв.

– То есть, что-то вроде протокола о намерениях?

– Нет, такой протокол – это всего лишь «бла-бла-бла», которое ни к чему не обязывает. Соглашение должно быть таким, чтобы у сторон не было возможности разорвать его «по желанию левой ноги», если вдруг одна из сторон почувствует, что условия для бизнеса изменились, – возразил Никита Сергеевич. – В то же время договор должен учитывать возможные изменения политической ситуации. Он должен служить одновременно фактором, удерживающим обе стороны от военных и политических авантюр в третьих странах. Вы же не думаете, что мы продолжим сотрудничество, если Соединённые Штаты устроят вторжение на Кубу или где-нибудь ещё, против наших союзников?

– М-м-м... Господин Хрущёв, ну сколько можно тыкать нас этой Кубой... – грустно скривился JFK. – Признаю, это был просчёт с моей стороны... Мне следовало отставить в сторону все подобные мероприятия, запланированные предыдущей администрацией.

(Не сказка, в ходе венской встречи Кеннеди реально признал, что вторжение наёмников ЦРУ на Кубу было «просчётом». см. А.А. Громыко «1036 дней президента Кеннеди»)

– Вот я и хочу, чтобы этот договор стал гарантией от подобных «просчётов», – ответил Хрущёв. – Своего рода «якорем на ноге», удерживающим от необдуманных шагов. Я дал соответствующие инструкции товарищу Громыко. В конце концов, вы, господин президент, много и красиво говорите о необходимости сохранения мира и поиска компромиссов. Вот пусть этот договор и удерживает его участников от соблазна нарушить мир.

– Сейчас я не стану об этом спорить, чтобы не разрушить с таким трудом достигнутое согласие, – ответил Кеннеди. – Поговорим об этом позже, когда вопросы сотрудничества в космосе будут закреплены договором. Я дам указания мистеру Раску пойти вам навстречу. В конце концов, если это действительно поможет сохранить мир – почему нет? Мне было бы чертовски обидно упустить шанс вместе высадиться на Марсе из-за минутной ссоры по поводу какого-нибудь упёртого латиноамериканского диктатора.