Александр Тамоников - Клад тверских бунтарей

— Погоди, поначалу надо посмотреть, что в коробах. Может, ты их простыми камнями набил? С тебя станется.

— Я бы забил, да где их на болоте взять? Мои разбойнички полгода таскали на себе глину для печей, а ты про камни говоришь. Но смотри, конечно, если хочешь.

Воронов позвал Мирона. Тот с трудом снял короба с коня и поставил их на землю.

Боярин не стал развязывать ремни, разрезал их ножом, открыл крышку первого короба, обхватил руками его края и проговорил:

— Вот оно, ордынское золото!

Потом он заглянул во второй короб. Там тоже были сокровища.

Воронов довольно хмыкнул и заявил:

— Не обманул ты меня, Меченый. Только не вздумай отнять. За твоей семьей смотрят мои люди.

— Хватит, боярин, пугать. Забирай свое золото и уезжай прямо сейчас, покуда народа на улицах села еще мало.

— Это уже не важно. Подсобите-ка!

Разбойники помогли поставить короба в телегу.

Воронов повернулся к Пурьяку и проговорил:

— Может, помочь тебе твою долю продать? У меня кроме Тучко и Сыча, которые дадут не более половины настоящей цены, есть купцы на Москве. Надежные люди.

— Не беспокойся, боярин. Со своей долей… — Он посмотрел на Брыло и Фадея, потом поправился: — С добром, принадлежащим всему нашему обществу, я без тебя как-нибудь разберусь.

— Ну, гляди. Тогда поехал я!

— Езжай!

В это время над Гиблой рощей и частью Черного леса пронеслась залихватская трель соловья. Тут же из рощи вышли ратники отряда Савельева. Лучники сразу натянули тетивы и прицелились.

Воронов кинулся было к болоту, но стрела, пущенная Дрогой, вонзилась ему в ногу. Боярин закричал. Пурьяк, Мирон, Брыло и Фадей вытащили сабли. Меченый оскалился, принял вид злобного зверя, загнанного в угол.

— Ах ты, пес царский, выследил все-таки! — крикнул он Савельеву и кинулся в атаку.

Дмитрий играючи отбил удар сабли. Бажен, стоявший рядом с ним, ударом тупого конца копья опрокинул главаря банды на землю. Судя по хрусту, ратник сломал ему ребро.

Неожиданностью стало усердие Брыло. Тот вступил в бой в ситуации, которая была совершенно безнадежной. Он отбился от Черного и Нестерова, рьяно бросился на Новика. Владел саблей Брыло отменно и едва не ушел. Ему не дал сделать это Кулик, вовремя подошедший из леса. Бажен влепил разбойнику по голове обычной дубиной. Брыло рухнул на землю.

Мирон тут же бросил саблю и встал на колени.

А вот Фадей тоже дрался до конца. Он сошелся с Бессоновым. Бились они один на один среди дороги. Никто не вмешивался в их схватку. Она приняла такой ожесточенный характер, что Бессонов не стал церемониться. Он не подранил разбойника, а ловким ударом снес ему голову, которая отлетела в черную воду за кустами и утонула там. Обезглавленное тело забилось на дороге в судорогах.

Ратники связали Пурьяка, Брыло и Мирона, вытащили из кустов Воронова со стрелой в ноге, дергающегося, трясущегося.

Савельев подошел к нему и проговорил:

— Как же так, Всеволод Михайлович? Ты же присягу царю давал. Имел и положение, и достаток. Почему на измену пошел? Или золото да камушки разум твой помутили?

— Воистину так, Дмитрий Владимирович. Прошу пощади, холопом твоим верным буду, все отдам, только не передавай меня государю.

— Раньше надо было думать. Я с изменниками и оборотнями договоры не заключаю. Посему доставлю тебя с Меченым к царю, как он и требовал. Я не знаю, что решит государь и его праведный суд. — Воевода особой дружины приказал своим ратникам: — Вытащите из ноги этой продажной собаки стрелу, перевяжите, спутайте по рукам и ногам и бросьте в телегу. Туда же Мирона, его холопа, и короба, вновь закрепив на них ремни. А я покуда поговорю с Меченым и его двойником.

Дружинники оказали помощь Воронову, потом крепко связали боярина и его холопа и начали загружать короба.

Савельев подошел к Пурьяку и сказал:

— Вот и кончилась твоя кровавая история, Меченый.

— Прознал-таки, кто есть кто?

— Для того я и был послан сюда.

— Да, недооценил я тебя. Думал, дружина у тебя самая обыкновенная, каких много. А оказалось совсем не так. Вот только победил ли ты, князь? Мои люди вынесли сюда только половину сокровищ. А главное в том, что икона, которая так нужна царю, по-прежнему находится на болотах. Достать ее без меня не получится. Так что и я, оказывается, очень даже нужен тебе.

Савельев усмехнулся и сказал:

— Ошибаешься, Меченый. Даже если мне и была бы нужна твоя помощь, я отверг бы ее.

— Почему же? — Пурьяк изобразил самое искреннее удивление. — По-моему, лично тебе я ничего плохого не сделал.

— Ты другим сделал много худого.

— Другие сейчас, князь, не в счет. У нас свои дела.

— Нет у нас с тобой никаких дел.

— Не лукавь. Почему же ты тогда решил говорить со мной?

— Да вот желаю понять, как люди превращаются в чудовищ, которые кровь невинную реками проливают.

— Не пытайся, не поймешь. Для этого тебе надо было бы на себе испытать те унижения, которые достались мне в отрочестве и юности. Я тогда рвал жилы на своего жирного хозяина. Мать моя померла от легочной болезни, а боярин не только не помог, но и заставил меня пахать днем и ночью. Его холопы отца моего до смерти кнутом забили за то, что он домой с хозяйского поля зерна немного принес.

— По-твоему, я в другом государстве живу, не ведаю, что происходит на Руси? — спросил Савельев. — Ты тут жалишься, что подвергался невозможному угнетению со стороны боярина. Так почему же ты не отомстил ему, а собрал шайку и начал грабить обозы, убивать людей, ни в чем пред тобой не виновных? А боярин, который унижал тебя, наверное, жив до сих пор, да?

Пурьяк отвернулся и буркнул:

— Живой.

— Так что не надо тут до смерти обиженного из себя строить. Что ты собирался сделать с той частью клада и иконой, которые остались на болоте? Продать, не так ли? Чрез купцов, нам известных, или каких других. Это уже не важно. О них мне все расскажет Воронов. Продал бы ты сокровища и получил много денег. И что тогда? Стал бы ты, атаман, делиться ими со своими разбойниками? Голову даю на отсечение, и не думал. Незачем делить, если можно все себе присвоить. Так ты и поступил бы. Забрал бы семью, если не думал на новом месте молодухой обзавестись, и подался бы в Ливонию или Литву. На такие деньги стал бы там крепким хозяином. Холопов заимел бы и унижал бы их куда хлеще, чем твой боярин — тебя. А что до подельников твоих и их семей, так тебе без разницы, что им пришлось бы подыхать на этих проклятых болотах.

Пурьяк сплюнул на землю и заявил:

— Пошел бы ты к черту, воевода! Я не желаю более с тобой разговаривать. Без меня тебе сокровища и икону не получить, так и знай.

— Что ты заладил одно и то же? Я их непременно получу, Меченый, и приказ государя исполню в полной мере. По-твоему уже никогда не будет.