Юлия Гордон-Off - Война

***- На вершине этой медицинской пирамиды стоял доктор, то есть врач защитивший профессорскую степень научной работой или долгим опытом и стажем работы и выслуживший это звание, кроме этого получившие академическое медицинское образование в медико-хирургической академии или прошедшие адъюнктуру на клинической кафедре. Ниже были врачи, то есть просто окончившие медицинские факультеты. Ещё ниже в этой иерархии находились фельдшера и врачи-специалисты, к примеру, зубные врачи или кожные врачи. Это весь персонал имеющий профессиональное медицинское образование. Всего в Артурском госпитале были: доктор, два врача, два фельдшера и зубной врач. При этом замечу, что в самые напряжённые моменты обороны в госпитале одновременно лечились больше тысячи раненых и больных. Остальной персонал делился на две неравные части медицинский и обслуживающий. Первые это: профессиональные санитарки-сиделки и милосердные сёстры частью из монашек и служек, которым выпала такая форма послушания, частью из добровольных помощниц из образованных и порой родовитых, эту группу никто ничему специально не обучал, вся подготовка это обучение на месте под патронажем более подготовленной соратницы. Обслуживающий персонал госпиталя это санитары, возчики, конюхи, истопники, повара с кухонными рабочими и т.д. В качестве усиления медицинских сил госпиталя Артурской базы можно рассматривать корабельных врачей, которые присутствовали практически на всех ранговых кораблях, на кораблях первого ранга даже по двое или трое, с фельдшерами и подготовленными матросами-санитарами. В случае перевода команды в береговые экипажи, медперсонал автоматически переходил под руководство госпиталя базы. Кроме этого, возможно впервые в мире при Макарове была попытка реализовать идею госпитального судна (ближайшая аналогия из более позднего времени - специализированные санитарные поезда ВОВ), на базе грузо-пассажирского парахода был развёрнут аналог госпиталя для эвакуации нуждающихся во Владивосток и далее по железной дороге. Что было из этого реализовано и в какой мере информации найти не удалось, или это был просто морской сан-транспорт, или это был плавучий госпиталь, где продолжалось лечение и оказание помощи. Видимо попытки последнего присутствовали, т.к. идея специализированных медицинских транспортов, как этапа оказания медицинского пособия получила своё дальнейшее развитие в отечественной военно-медицинской доктрине, у истоков которой стоял Николай Иванович Пирогов (1810-1881).

****- Старая шуточная загадка из моего детства: - Что такое: Жужжит и в задницу не лезет?! - Это специальная машинка для жужжания в заднице!

*****- Подвиг брига Черноморского флота "Меркурий" под командой капитан-лейтенанта Казарского. В комментариях не нуждается, я думаю.

******- Приказ подлинный. По 1. Сигнала тревоги, который должны передать миноносцы установлено не было. В ночь на 27 января дежурная канонерская лодка не вышла из-за повреждения в машине. По 2. В ночь на 27 января дежурство несли крейсеры "Аскольд" и "Диана". Только они так никуда и не снимались и не следовали. По 3. В ночь на 27 января дежурными по освещению были эскадренный броненосец "Ретвизан" и крейсер "Паллада". Они и были торпедированы японскими миноносцами, а кроме них "Цесаревич" командир которого отдал приказ осветить миноносцы прожектором. То есть оказались торпедированы именно те корабли, на которых были включены прожекторы. По 4. грубых ляпов вроде не видно. По 5. Странное затемнение, стыдливое какое-то. Зачем нужны стояночные огни? Почему не были потушены маяки? Выполняя приказание по эскадре - иметь всегда полный запас угля, корабли грузили уголь и ночью, что требовало освещения люстрами. (В ночь на 27 января грузили уголь броненосец "Победа" и крейсер "Диана", а последняя назначена дежурным крейсером, если вы не обратили внимание.).

*******- Ущербность и убогость формулировок по сути своей ДОКТРИНЫ действий флота комментировать нельзя. Больше всего это похоже на попытку громко пукнуть, при попытке уличного ограбления с целью напугать грабителей.

Ещё, когда возилась со следом торпеды и пироксилином, мы дали команду нашим минёрам и механикам попробовать придумать, как обеспечить перезарядку торпедных аппаратов не снаружи через люки для пуска торпед с использованием парового катера, шлюпбалок и стрелы для подъёма носовых якорей с наращиванием её длины, как исходно было предусмотрено, а внутри корпуса. А вторым пунктом увеличить запас торпед на борту и изменить их распределение, а то по схеме корабелов у нас были заряжены все четыре аппарата, а остальные восемь торпед* складированы в кормовом минном отсеке под полом, что нас никак не могло устроить. В результате теперь у нас на борту вместо двенадцати штатных самодвижущихся мин Уайтхеда** в два раза больше. Кроме заряженных и восьми в кормовом отсеке, по четыре возле бакового и ютового отсеков закреплены на стене коридора жилой палубы, и по две торпеды в самих отсеках. Для перезарядки установили крепежи для тельферов на потолочных рельсах и прорезали вытянутый горизонтальный люк, через который из коридора четыре человека могут зарядить эти аппараты. С кормовым пришлось провозиться дольше, в итоге аппарат сдвигается к носу, а торпеду приходится на метр высовывать в люк кормового аппарата, но главное, что перезарядка стала возможной и занимает для всех аппаратов только минными расчётами немногим больше пятнадцати минут. Энергия и напор нашего фон Кнюпфера позволили все сверхнормативные торпеды получить, причём все образца 1898 года серии "Л" как были у нас. По всем прикидкам трудно представить ситуацию, когда бы нам потребовалось израсходовать весь этот запас. Но Николаю очень понравилась рассказанная мной фраза, как-то слышанная от одного офицера, что "боеприпасов бывает: считай совсем нет, очень-очень мало, очень мало, но больше не унести". Так что он плюнул на свои выкладки, и просто радовался, что мы теперь на тему запаса торпед голову можем не напрягать и использовать, без особенной оглядки.

К выходу все торпеды перебрали, проверили и заправили нашей специальной жидкой заправкой. Можно бы испытывать некоторое злорадство, что с помощью выделений из организма мы планируем наносить ущерб флоту Микадо, но для меня, как для магини многие вещи стали совершенно другими, чем были в предыдущей жизни. Так, что для меня это не моча, а биологическая метка ничем не лучше и не хуже крови, слюны или среза кожи, в принципе можно было бы использовать и кал, просто не хотелось лишних сложностей, слов и ужимок экипажа.

Наши артпогреба полны, продовольствие на борту на месяц с запасом. Когда бункеровались накануне, мы приказали отвечавшему за погрузку вахтенному лейтенанту Левицкому, чтобы погрузили угля с запасом тонн семьдесят, так, что теперь после суточного выхода на экономичном ходу угля у нас даже с перегрузом в сорок тонн, что совершенно не криминально и всё поместилось в угольных ямах. То есть пункт о полной готовности в приказе адмирала Старка мы выполняем со всем тщанием. Сейчас подойти, встать на якоря в назначенном нам месте под Электрическим утёсом рядом с флагманским "Петропавловском". Все наши попытки как-то предупредить ничего не дали и канули в никуда, как и приказы из Петербурга, так что осталось надеяться только на самих себя.