Геннадий Марченко - Чистилище

Разводил в сторонке от занесённых снегом аэросаней, под большой раскидистой елью, утоптав снег. Удалось разжечь с первой спички, благо неподалёку обнаружил сухостой, а пара капель, вытрясенная из канистры бензина, способствовала розжигу. Уф, хорошо-то как! Маленький – а греет, и дыма нет. Подержал над пламенем ладони, почувствовав, как кровь бодрее начинает циркулировать по сосудам, и занялся приготовлением чая.

В кабине нашлась относительно чистая баклажка без следов мазута и прочих ГСМ. Вполне возможно, её и использовали под воду. В крайнем случае я мог соорудить стакан и из куска коры, но до этого, к счастью, всё же не дошло.

Первый снег в жестяной банке растаял, подкинул ещё. Когда воды набралось почти до краёв и она бодро забулькала, высыпал в неё пару щепоток заварки и кинул кусок сахара, размешав жидкость прихваченной из столовой ложкой. Относительно стерильности снега я даже не волновался, в этих девственных лесах в то время, когда химии нигде почти не было, он точно экологически чистый.

Когда ароматный чай был готов, вскрыл ножом консервную банку и озадаченно хмыкнул. Ну а чего я хотел: на улице холодина, вот и тушёнка превратилась в кусок льда. Твою ж мать! Ладно, сунем банку в огонь, пусть тает. А хлеб, который на морозе тоже превратился в кусок кирпича, – за пазуху. Надеюсь, тепла моего тела хватит, чтобы довести буханку до прожёвываемой кондиции.

Чай, чтобы не остыл, поставил рядом с костерком, пусть поддерживается нужная температура. В общем, приступил к завтраку чуть позже запланированного. Но зато, как говорится, нагулял аппетит. Так что, когда я откромсал от буханки горбушку и густо размазал по ней свиную тушёнку, от вида и запаха этого нехитрого блюда едва не захлебнулся слюнями.

Ел я не торопясь, смакуя каждый кусок бутерброда и каждый глоток чая. Жаль, конечно, что в столовой не нашлось сухарей, для дальнего путешествия они пришлись бы в самый раз. Знал бы, что придётся так быстро линять, сделал бы где-нибудь в лагере заначку с сухарями. Хотя, честно говоря, и откладывать особо не из чего было, посылку и ту по-братски разделил с зэками. А вот почему взял всего одну буханку… Вполне ведь мог ещё парочку прихватить, лентяй.

Закончив с завтраком, я тщательно закидал костерок снегом, баклажку сунул в котомку, туда же отправилась и карта, а винтовка – за спину. Вроде ничего не забыл. Хотя…

Я произвёл кое-какие манипуляции со снегоходом, на которые ушло около пяти минут. Удовлетворённо хмыкнув, я оглядел плоды трудов своих. Теперь завести этот агрегат будет ой как непросто. Вот теперь можно двигать.

Я поправил вещмешок и двинулся вперёд, изредка бросая взгляд на компас, стараясь не сбиться с пути. Постепенно небо прояснялось, из-за деревьев показался край солнца. Похоже, денёк будет морозным. Но пока холода не чувствовалось. Во-первых, спасали конфискованные у конвойного одежда и валенки, а во-вторых – преодоление сугробов высотой по колено требовало изрядных физических усилий, и минут через двадцать такого хода я даже вспотел. Захотелось снять шапку, но благоразумно не стал этого делать. Если простужусь – лечиться, кроме горячего чая, нечем. Спичек, кстати, в коробке осталось десятка два, опять же, не догадался ещё экспроприировать у кашевара в столовой. Всё-таки в суматошных сборах есть свои минусы. Хорошо хоть, вообще налегке не рванул на волю, в чём был, и заглянул в эту самую столовую.

Периодически мой путь пересекали следы всяких зверюшек. Какие-то помельче, принадлежащие, возможно, грызунам типа белок, какие покрупнее, вроде волчьих или лисьих. А одни были вообще похожи на рысьи. Хоть я и не был в той жизни заядлым охотником, мне и Чеченской кампании хватило, где я вволю наохотился на бандитов, но кое-какие познания в этом у меня имелись. Медвежьих следов не встретилось, да и не хотелось бы пересечься с хозяином тайги. Бродящий по зимнему лесу медведь-шатун – явление опасное, такого одной пулей из трёхлинейки вряд ли остановишь.

Первый привал я сделал, когда солнце почти выкарабкалось в апогей. Не в зенит, прямо над головой, конечно, чай не лето, но мне хватило опыта догадаться, что на часах примерно полдень.

Снова развёл костерок по примеру утреннего, вскипятил чайку, сделал бутерброд… Заварки с сахаром при таких раскладах хватит на несколько дней, тушёнки – дня на три, а вот хлеб подъестся к завтрашнему вечеру. Либо резать куски ещё тоньше, чем в этот раз, тогда можно, как и тушёнку, растянуть ещё на лишние день-другой.

Отдохнув, собрался с силами и потащился дальше. После привала шагалось не в пример тяжелее, я едва переставлял ноги. Сколько я уже покрыл километров? Десять, пятнадцать, двадцать? В прежние времена я тоже мог бы сказать это с точностью до плюс-минус пары километров, но сейчас от усталости мой внутренний шагомер начал давать сбой. Да и после лагерного пайка организм был изрядно истощён, не говоря уже о том, сколько энергии было выплеснуто за последние сутки, начиная с «битвы при Чибью» и заканчивая побегом.

Двигался на автомате, механически переставляя ноги. Так, в одном темпе, дышалось легче, но и мир сузился до нескольких метров впереди и редкого взгляда на компас.

В какой-то момент меня озарила мысль: почему бы не соорудить снегоступы?! Я примерно представлял, как это делается, однако на практике всё оказалось гораздо сложнее. Не скажу, что у меня руки из одного места растут, но то, что получилось из веток, развалилось через сто метров. Тут-то я и пожалел, что не открутил лыжи с аэросаней. Хотя… Чем откручивать, если отвёртки не было? Не ногтями же.

Так и пришлось дальше бороздить сугробы естественным образом. А морозец уже начинал давать о себе знать. Деревья вокруг бодро потрескивали. Где-то в прошлом-будущем вычитал, что волокна живого дерева содержат воду, а вода в морозы замерзает и увеличивается в объёме. Так вот этой воде словно становится тесно, и она, расширяясь в виде льда, разрывает волокна, издавая характерный звук.

Кстати, о воде… Несколько раз пересекал замёрзшие русла речушек, пока наконец не добрался до вполне приличных размеров реки. Судя по карте, это была Вымь. То есть я оказался на полпути между лагерем и посёлком Кослан. А там ещё примерно день пути до границы с Северной областью. [32]Я ещё когда в прошлый раз на карту глянул, краешком сознания зацепился за это название, теперь же рассмотрел, что в Северную область входят Архангельск и Вологда. Выходит, соответствующие области ещё не утвердились в известных мне границах. Впрочем, сути дела это не меняло, мне всё равно предстояло тащиться в сторону Архангельска.

Солнце клонилось к закату, когда я остановился на привал. Для начала следовало как-то обустроиться, чтобы не окоченеть на усиливающемся морозе. До захода солнца руками – хорошо не голыми – выкопал в снегу у ствола крупной лиственницы что-то вроде берлоги. Затем с помощью ножа нарубил лапника, выстлав им дно своего лежбища. Сверху тоже прикроюсь лапником. Перед тем как улечься, снова сварганил чайку и пожевать. Сидел у костерка, ел, а у самого глаза слипались. М-да, бери меня голыми руками. Отужинав, забрался в нору. А ничего так, терпимо, хотя мороз снаружи градусов двадцать пять, пожалуй, есть. Тут же по ассоциации вспомнился Яков Мороз, которого я почти сутки назад оставил на снежной целине. Добрался ли он до лагеря? Сильно ли осерчал на меня? Однозначно сильно, прежде всего от унижения, и попадись я ему – три шкуры спустит. Так что лучше не попадаться.