Геннадий Марченко - Чистилище

Под эти мысли я и уснул. Наверное, так измотался за минувший день, что проспал до самого восхода. День обещал быть солнечным, снова морозно, но уже почему-то нет того пессимизма, что накрыл меня вчера вечером. Подумалось даже, не сделать ли зарядку, но я отогнал от себя эту мысль. Сейчас топать по тайге ещё целый день, потренируюсь. Достал из кармана фото Вари, глянул, подмигнул ей:

– Ну что, Варюха, живы пока ещё. Даст бог, свидимся с тобой когда-нибудь. Но если такое и случится, то очень не скоро.

Вот, если разобраться, кто она мне, эта девушка из порта? По существу, малознакомый человек, которого я ещё вряд ли когда-нибудь увижу, даже если повезёт остаться в живых. А кто-то даже скажет, что именно из-за неё я угодил в переплёт, решив защитить девичью честь от посягательств хулиганов. Но нет, Варя для меня превратилась в некий фетиш. Должна же быть у человека в болоте жизни какая-то вешка, цель, пусть и несбыточная, но которая внутренне поддерживает в нём жажду борьбы, которая являет собой смысл жизни. Варя для меня была тем самым смыслом жизни, поддерживавшим во мне желание жить и бороться.

Ладно, собрался – и в путь. С утра шагалось более-менее легко. Даже напевать начал себе под нос какую-то песню. Часа через два добрался до небольшой прогалины, на которой остановился передохнуть, и не успел скинуть с плеч опостылевшие вещмешок и винтовку, как услышал подозрительный гул. Причём гул доносился вроде бы сверху.

«Чёрт, самолёт!» – промелькнуло в голове.

Я тут же бросился под защиту ближайшей ели, прильнув к её стволу. А гул тем временем нарастал, уже можно было различить тёмный силуэт, приближавшийся с той стороны, откуда я шёл. Твою ж мать, в такую солнечную погоду пропаханную мной борозду даже между деревьями должно быть видно с высоты нескольких километров, а тут метров пятьсот от силы, идут практически на бреющем.

От напряжения я даже слегка вспотел. А может, сказывались пройденные к этому моменту километры? Во всяком случае, радовало одно: сесть самолёту в этих местах было затруднительно. Даже если найдут приличных размеров полянку, кто знает, что там под чуть ли не метровой высоты снегом? Одна крепкая коряга – и кранты шасси, к тому же на скорости немудрено вообще перевернуться. Да и взлететь потом из сугроба уже не получится. Но вот передать координаты они вполне могут тем, кто преследует меня верхами и на вторых аэросанях.

А с другой стороны, каким образом? Вряд ли у моих преследователей с собой рация. Сбросят с самолёта записку? Ещё маловероятнее. Но как-то они должны поддерживать связь, в конце концов! Как бы там ни было, мне ничего другого не остаётся, как продолжать путь, что я и сделал, едва самолёт скрылся из вида.

Темнело быстро, часа через три хода тайга погрузилась в сумрак и встал вопрос об очередной ночёвке. Снова костерок, который мне опять же удалось разжечь с первой спички, подслащённый чай, бутерброд с тушёнкой… На пару дней запасов ещё должно хватить, дальше будем думать.

По моим прикидкам, я должен находиться где-то на полпути между рекой Вымью и Косланом. Выходить к жилью я опасался, вряд ли среди местных обывателей я найду понимание. Даже форма бойца НКВД может вызвать подозрение. Мол, что он делает тут, в тайге, весь обросший, словно беглый каторжник? С другой стороны, если запасы продовольствия окончательно иссякнут – а это более чем вероятно, – то мне всё же придётся заглянуть в посёлок. Выглядела заманчивой идея забраться под покровом ночи к какому-нибудь местному боссу, экспроприировать еду и, возможно, что-то из одежды и медикаментов, а свидетеля завалить, чтобы не мог никому рассказать о моём визите. Но ещё далеко не факт, что я выйду прямо к посёлку, а не пройду стороной километров за пятьдесят – сто. На таких огромных просторах и сотня вёрст выглядит каплей в море, а я не местный охотник, чтобы ориентироваться в тайге, как в своей городской квартире.

Был бы дрон, запустил бы в небо и осмотрел окрестности. А так… А так я, пожалуй, через денёк попробую взобраться на деревце повыше и на манер того же дрона, как делали наши предки, оглядеть окружающую местность на предмет наличия человеческого жилья.

Ночь я провёл плохо, то и дело просыпался, снилось, что по моим следам идёт лично Ежов, размахивая огромным маузером. Так что утро для меня началось рано. Скудный завтрак, а когда более-менее рассвело, двинулся в путь.

В отличие от второго дня побега на этот раз я, наверное, вошёл в ритм и пусть медленно, но верно форсировал сугробы, стараясь по возможности избегать открытых мест. А после обеда погода начала портиться. Может, оно и неплохо в плане заметания следов, но ветер, как назло, дул навстречу, в лицо впивались тысячи маленьких иголок, и я похвалил себя, что не выбросил очки, в которых рассекал по тайге на аэросанях, сейчас они оказались весьма кстати. Ещё бы борода побольше была, а то эта поросль не выдерживала никакой критики. Ну да ничего, к концу путешествия, если я до него доживу, моё лицо украсится вполне приличного вида бородёнкой.

Из-за пурги скорость передвижения значительно снизилась, и на ночёвку пришлось останавливаться раньше. А наутро я едва встал: в носу шмыгало, в горле першило, хорошо хоть, температуры вроде пока не чувствовалось. Только этого не хватало! Ослабленный плохим питанием и отсутствием необходимых витаминов организм дал сбой, и не факт, что сам справится.

Горячий чай немного взбодрил, и я потихоньку двинулся в путь. Сидеть и чего-то выжидать смысла не было. Может, двигаясь в быстром темпе и хорошо потея, я выгоню хворь? Правда, силы были не беспредельны, я до обеда два раза останавливался на отдых. Ещё и кости начали поламывать. ОРЗ налицо. Жаль, нет под рукой антибиотиков, которые в это время, насколько я помнил, ещё даже и не изобрели. Я бы не отказался и от аспирина, но и о нём оставалось только мечтать. Под вечер я едва переставлял ноги. Кое-как вырыл себе нору в снегу, бросил туда лапника и просто упал, не имея никакого желания разжигать костёр, чтобы погреться и вскипятить чай, даже соорудить бутерброд не было ни сил, ни желания.

Проснулся среди ночи оттого, что кто-то трогал мою обутую в валенок ногу. Чей-то тёмный силуэт склонился надо мной, я слышал лишь ровное сопение. Небо прояснилось, но не настолько, чтобы можно было определить, человек передо мной или загулявший среди зимы мишка. Медленно достал из кармана револьвер, взвёл курок…

– Охолонись, парень, не дури.

Окающий голос принадлежал ориентировочно мужчине никак не младше сорока лет. И что-то мне подсказывало, что он не принадлежал к числу моих преследователей, хотя за его спиной я и разглядел что-то вроде высовывающегося из-за плеча ствола. И рядом явно нарисовался собачий силуэт. Вроде лайка. Однако убирать наган я не торопился.