Алексей Переяславцев - Попытка контакта

Про себя Семаков подосадовал: все три шли на паровой тяге, без единого паруса, а ведь при их наличии взрыв от носового гранатомёта мог бы сломать мачты. Но чего нет, того нет.

– Гранатомёты-ы-ы… к бою-у-у-у… товсь!!!

Подносчики гранат нырнули в люки. Почти одновременно командир гаркнул:

– Даю полный ход! – и двинул рычажки, включающие режим форсажа.

Разведчик ускорился прямо на глазах, выходя в атаку.

Когда дистанция между «Морским драконом» и головным пароходофрегатом «Донтлессом» составила четыре мили, вперёдсмотрящий на английском корабле заметил необычный корабль. Флажными сигналами об этом сообщили на «Один» и «Артемиз». Одновременно капитан Филипс-Райдер отдал приказ о перестроении отряда в строй фронта. «Донтлесс» принял вправо, освобождая пространство для манёвра «Одину». Французу предназначили место на левом фланге. Но вот времени на перестроение у союзников уже не было. Через две минуты кусачий русский корабль находился уже на расстоянии двух миль от пароходофрегата «Донтлесс», который только-только начал снижать скорость и уваливать вправо.

Подачу гранат из трюма предполагали лишь для кормового, а две пары гранат для носового уже покоились в лотках. Глаза офицеров и комендоров приникли к щелям в броне. Сигнальщики заняли места на палубе по боевому расписанию. Семаков, разглядев в подзорную трубу людей на фор-марсе и фор-салинге, подумал, что среди них может оказаться негатор, и решил не рисковать. Последовала команда:

– Носовой, целиться на пять сажен выше стеньги.

– Пали!!!

И снова по ушам ударил взрыв и полыхнул огненный шар. Самонаводка по горизонтали не подвела: ствол указал на то место, где возмущение потоков было максимально, то есть на форштевень. Именно над ним и грохнуло.

Вопль сигнальщика Мягонького по интенсивности мог бы сравняться с громом гранаты.

– Фор-стеньгу снесло!!!

Справедливости ради следует указать: сигнальщик вопреки уставу сделал добавление к докладу, в котором точно определил, к какой именно матери эту деталь рангоута снесло. Тут же последовал радостный рёв:

– И грот-стеньгу туда же!

– Горят фок-ванты! – Тут желаемое выдавалось за действительное. На самом деле наблюдался только дым.

Если на фор-марсе и были сигнальщики противника, то их сбило ударной волной. Мачты остались голыми. И Мешков это увидел.

Рык начарта перекрыл прочие звуки:

– Патрушев, целиться на уровень фор-марса, доверни направо, сажень от форштевня!

Комендор отработал так, как его учили. Второй взрыв грянул значительно ниже первого.

– Фок-мачта па-а-а-дает!!!

– Пожар на носу!

– Дымовая труба… нет, устояла…

Огромным усилием Семаков не разрешил себе поддаться азарту и повернул штурвал. Тут начарт проговорил очень быстро:

– Владим Николаич, надо бы из кормового под форштевень.

– На носу суетятся, пожар тушат, народу там много, так что вряд ли пройдут, но пяток влепи. Авось течь появится.

– Кормовой гранатомёт, пять штук под форштевень, как тогда. Максимушкин, пали!

Максимушкин показал всё, на что способен. Справедливости ради – самоприцел здорово помог ухватить расстояние. Первая граната легла за десять сажен от форштевня, вторая – за шесть. Прочие пропали втуне.

– И-эх-х-х!!! Не взрываются!

Правды ради следует добавить: сожаление было выражено намного длиннее и значительно менее цензурно.

В этот момент все три пароходофрегата открыли огонь. Но это как раз предвиделось. Семаков сбросил скорость, задействовал поворотные движки, тут же отключил их и снова дал полный ход. Из трюма посыпались крепкие слова с пожеланиями нелёгкой судьбы неприятелю. Но «Морской дракон» уже набирал скорость.

Нельзя сказать, чтобы атака прошла безответно. Но первый залп был недолётом, второй – ещё большим недолётом, поскольку к этому моменту корабль Семакова уже находился в состоянии поспешного отступления.

И тут командир сумел в очередной раз удивить офицеров.

– В Севастополь не идём!

– Никак добивать решили, Владимир Николаевич?

– Нет, Иван Андреевич, хочу проследить, насколько велики повреждения.

– Мне кажется, Владимир Николаевич, пожар потушат, – осторожно заметил Риммер.

– Будем следить издали, – отрезал командир.

Маэрский капитан был не вполне прав, полагая огонь главным врагом обстрелянного корабля. Никто на борту «Морского дракона» не мог видеть состояния верхней палубы «Донтлесса», а оно было аховым.

Доски палубного настила не просто загорелись, это бы ещё ничего. Но взрыв надломил, по меньшей мере, с десяток их.

Пожар оставался не последним в ряду опасностей. Однако английские моряки были не просто умелы, у них под рукой нашлись замечательные средства пожаротушения. На пароходофрегате наличествовала последняя новинка Королевского флота: брезентовые, пропитанные гуттаперчей шланги, воду в которые подавала мощная механическая помпа. К счастью, паровые машины совершенно не пострадали, если не считать помятой дымовой трубы и, как следствие, уменьшенной тяги в котлах. Однако палубу пришлось полностью разобрать на площади не менее двадцати пяти квадратных ярдов. Её восстановление усилиями корабельных плотников даже в походных условиях было вполне возможным. Фок-мачта являла собой куда более серьёзную проблему. Её (точнее, то, что от неё осталось) предстояло менять полностью. На данный момент всё, что могли сделать палубные матросы, – убрать остатки мачты, переломанный рангоут, обрывки такелажа и снастей. Впрочем, парусами пользоваться и не предполагали. Потерянные стеньги – мелочь, понятно. День портовой работы, самое большее. И ещё течь, хотя и небольшая. Швы разошлись, что и следовало ожидать от не столь далёких взрывов. Но помпы пока что справлялись.

А на расстоянии тридцати миль «Морской дракон» шёл малым ходом, отслеживая положение и скорость противников. Тут большую помощь русским морякам оказал магистр Тифор. Всё же в водной магии он умел куда больше, чем довольно-таки простой амулет. Он докладывал и даже командовал:

– Так… есть три сигнала. Держатся вместе, расположены, как мне кажется, вот так. – Ладони магистра изобразили строй фронта. – Курс примерно юго-запад. Точнее не скажу, это надо с часик отслеживать. Теперь сбросьте скорость, Михаил Григорьевич… Ещё чуть-чуть… Ещё малость… Очень хорошо, такую и держите… Сколько на лаге?

– Пять узлов с четвертью, Тифор Ахмедович.

– Так они на этой скорости и плывут.

Через час сигнальщик доложил:

– Ваше благородие, дым стал маленько другой. Вроде угольный.

– Хорошо углядел, братец.

– Рад стараться!

– Выходит, потушили пожар, Михаил Григорьевич?

– Да, Малах Надирович, похоже на то.