Алекс Клемешье - Клинки кардинала

Но все-таки я соображал достаточно, чтобы не забывать об осторожности. Мы стояли и смотрели друг на друга, понимая, что оба истощены до предела. Мы стояли и смотрели друг на друга, понимая, что у каждого может быть в запасе последнее средство.

Взгляд Ля Мюрэна не выражал ничего. Только Светлые умеют так глядеть: непоколебимая уверенность в своей правоте лишает их лица эмоций. Ждет ли их победа или смерть, в глазах не будет ни сомнений, ни неопределенности, ни страха, ни торжества.

Я покачал головой, и, вероятно, только это спасло меня: я едва-едва успел вывернуться из-под ловчей сети. Мерзавец! Заставил меня играть в гляделки, прекрасно видя, как сеть опускается мне на голову! Убрав клыки и когти, я вынул из ножен шпагу. Кивнув, он повторил мое движение, встал в позицию.

Нет, Ля Мюрэн, ты ошибся. Я не намерен фехтовать с тобой. Я собираюсь закончить нашу дуэль.

Всего один скользящий шаг, его шпага не успевает переместиться, зато мой клинок по самую рукоятку входит в его грудь. Ему не хватает сил даже вскрикнуть, он просто выдыхает и падает навзничь. Глаза на мгновение закрываются, затем он с трудом снова поднимает веки.

– Я убит?

– По всей видимости, да, месье дозорный. Тьма свидетель – я не хотел для вас такой судьбы. Вы сами напросились.

– Мра-азь! – кривится в горькой усмешке рот.

– Ну хоть в свой смертный час соблаговолили бы вести себя достойно, сударь! – морщусь я. – Лучше скажите, нет ли у вас каких-нибудь распоряжений? Должен ли я кого-нибудь оповестить о вашей кончине? Передать какие-то слова?

Закусывает губу, отворачивается и молчит.

– Следует ли мне позаботиться о ком-нибудь, кого вы оставляете на этом свете?

Молчит.

– Вероятно, вы так и не скажете мне, за какие такие заслуги я удостоился чести стать вашим врагом?

Молчит.

– Ну что ж, милостивый государь, как вам будет угодно…

Салютую ему окровавленной шпагой и, шатаясь от слабости, иду прочь, в сторону Фонтенбло. Даже через сотню шагов я ощущаю запах его крови, и это все еще запах крови живого человека. Живого Иного. С трудом сажусь на лошадь, пеняю, что она пропустила такой замечательный бой, оглядываюсь на скрытую во мраке вековую сосну и пожимаю плечами.

Может, и выкарабкается. Раз до сих пор не сдох. Не добивать же, право слово…

Затаив дыхание, мэтр Мишель протянул щедрому господину счет. В список было внесено ощутимо больше продуктов, чем на самом деле употребили постояльцы, однако гостили они в «Лилии и кресте» целых три месяца – возможно ли упомнить количество паштета, окороков и куропаток, съеденных за этот срок? А ведь мэтр Мишель ни разу за все время не заикнулся об оплате комнат, хотя сначала разговор шел о неделях, а не о месяцах. Так что он считал, что вполне заслужил надбавку – и за терпение, и за молчание (он до сих пор никому не разболтал о странных пристрастиях господина и госпожи к крови убитых животных!).

Хозяин гостиницы напрасно переживал: де Бреку не стал вчитываться в список. Ему и по исходящему от счета эмоциональному фону было ясно, сколько лишнего туда включено. Однако спорить барон не собирался. Хозяин мог ему еще пригодиться, и не раз, так стоит ли портить такие замечательные отношения?

– В этом кошельке ровно сто пистолей, любезный мэтр Мишель, – произнес тощий дворянин, выкладывая на стол расшитый золотыми нитями увесистый мешочек. – В будущем мне будет приятно посетить ваше заведение вновь.

– О, мой добрый господин! – низко склонился обрадованный хозяин. – Я буду счастлив видеть вас снова! Мы все будем счастливы! Прикажете собрать вам в дорогу еды? Может быть, прихватите пару бутылок бургундского, чтобы промочить горло в пути?

Бургундское… Как было бы замечательно отметить окончание этого дела в фамильных владениях! Как уместно было бы выпить с друзьями самого лучшего вина! И как же жаль, что для вампиров оно – будто яд.

Впрочем, был один способ обмануть измененный организм. Барону вспомнился бал в замке Гвидо на берегу Луары – де Бреку гостил там большую половину марта. Высший Темный маг специально для друга придумал и составил порошок, который следовало добавлять в кубок с водой – и тогда вода приобретала вкус вина. Вампир даже представить себе не мог, сколько Темной Силы было вложено магом, чтобы таким образом перехитрить саму природу, обойти сумеречные законы, по которым вынуждены жить кровососы! После двух выпитых кубков в ногах появлялась давно позабытая приятная слабость, после трех начинала кружиться голова, после четырех… Эх!.. А может, действительно проехать мимо замка Гвидо, попросить его приготовить этот порошок для себя и для Беатрис? Не будет ли это слишком нескромным? И вот тогда в поместье можно будет устроить самый настоящий праздник…

Отголосок какого-то воспоминания уколол грудь.

…Черные свечи, чадящие фитили. Кроваво-красный бархат, обнаженное тело на смятых простынях. Лицо в полумаске, кривящийся в экстазе рот. Самка. Пища. Все плывет, все кружится…

– Мэтр Мишель, – задумчиво произнес барон, – я, кажется, кое-что забыл в комнате. Дадите мне еще четверть часа?

– Хоть целый час, добрый господин! Хоть всю ночь!

Стук каблуков по ступеням – будто метроном.

Раз. Его не было в Париже в марте. Он был в своих владениях, потом в замке Гвидо, потом снова вернулся в поместье, где его ждали Беатрис, Лёлю и Малыш. Два.

Три. Перед балом в честь весеннего равноденствия на стенах замка Гвидо появились гвардейцы Ночного Дозора. Торжество было заранее согласовано, все формальности улажены, разрешение получено, однако Пресветлый коннетабль не мог оставить такое событие совсем без внимания, ему требовалось обозначить свое присутствие. Молодые дозорные, зеленые новобранцы из разных уголков Франции, были присланы, чтобы не дать этим безумным и кровожадным Темным разойтись сверх положенного. Высшие ведьмы, вампиры и колдуны, прогуливаясь во внутреннем дворе, откровенно посмеивались над караульными – что те смогут противопоставить настоящей силе Ночи, если Темным действительно взбредет в голову немного почудить?! Четыре.

Пять. У Гвидо для каждого нашелся подарок. Он очень щедрый хозяин. Вино для друга, старинные свитки и папирусы для магов, шкурки крыс-людоедов и языки висельников для ведьм. А что для вампиров? Шесть.

Семь. Открыв дверь, он пересек комнату и распахнул окно. Луна, на счастье, была прямо перед глазами. Опустив веки, де Бреку воззвал к другу. Шевельнулась Тьма, целый пласт Тьмы сдвинулся с места. Далеко… Проклятье, как же далеко!

Но отклик пришел. Потому что старый друг всегда отвечал, в каких бы далях ни был.

– Скажи мне, Гвидо, есть ли в твоем замке комната из красного бархата?