Максим Макеев - Вольные стрелки [Переделанная по результатам первого опыта версия]

— И жизнь делать лучше хочется, — высказала мнение женской половины Леда, — чтобы не останавливаться на том, что есть.

— Но и терять ресурс неправильно, — внёс свою лепту Обеслав.

Я посмотрел на родичей, потёр виски. Разговор наш уходил в сторону от дел насущных. Начали про типографию и планирование, а сейчас о людях новых рассуждаем и материи более тонкие затрагиваем.

— Вот что, народ, — после недолгого молчания, я медленно начал говорить то, о чём сам исподволь думал уже почти год, — кажется, мы с вами подошли к новому этапу нашей жизни. Сейчас вещи серьёзные говорить начну, прошу всех выслушать внимательно.

Все подобрались, даже дети затихли.

— Начну с того, что у нас сейчас в Москве происходит. Мы двигаемся по инерции, о таком я вам на физике рассказывал. Как разогнались ещё несколько лет назад, так до сих пор и ведём дела…

— Дык как так то? — не выдержал дед, — Вон, трактора у нас бегают, на пару всё работает!..

— Всё так, — остановил я его, — только я немного другое имею ввиду. Подход к работе как таковой, к труду и запасам, к добыче и сборам ресурсов у нас остался прежний — тащим всё, и побольше, в деревню из-за страха остаться с голой задницей на морозе. Так?

Народ загомонил, убеждая меня в обратном. Пришлось приводить аргументы:

— Ткани у нас сколько? А иголок и кудели? Скипидар бочками стоит, некоторый уже почти два года на хранении. Золы да поташа для стёкол храним тоннами. Даже если теплицу соорудим — ещё куча останется. Продуктов на сколько лет запасли? На два года почти? Фанеры четверть уже выкинуть можно — испортилась да погнулась. Клей рыбного, железа, руды, глины, песка… Да, я понимаю, что всё пригодится. Но по факту, сейчас мы можем переработать сырьё, и год ничего не делать. Даже поля не сажать.

Над столом повисло удивлённое молчание. Родственники почувствовали себя Кощеями, что чахли над златом. Первой нашлась Зоряна:

— А это тут причём? — тихо произнесла супруга.

— Да при том, что нам надо понять куда двигаться дальше. Не в плане изобретений и исследований, производства и разбивки новых полей, нет. Надо определить, куда будет двигаться наше общество. Всё ведь взаимосвязано! Корелов приютили — пришлось законы писать, ведь для них, в основном, кодексы наши. Новых мастерских построили — ещё людей надо. И до какого предела? Сколько? С какой целью? Чего мы добиться хотим в перспективе? Привезём мы ещё десяток невольников, за пару лет их в наш род встроим, научим всему. Дальше на складах товар будем собирать? Ещё больше скипидара да стекла делать? А потом что? Ну вот когда все крепости забьём складами, а те — товарами? Просто сидеть и смотреть будем за этим всем? Опять людей новых вводить в коллектив? Чтобы дальше склады набивать? Пока наша крепость до Новгорода не отстроится, с таким-то количеством ресурсов?

— Ну вроде как нехорошо получается, — почесал бороду Буревой, — запас нужен, бесспорно. Но вот до каких пределов. И люди нужны, правда, сколько — неясно…

Остальные закивали, подтверждая слова деда. Я продолжил:

— И какие люди нам нужны — тоже непонятно. Образованные или нет? Какой веры? В каком виде — семейные или сироты. А всё потому, что жить по инерции больше не получиться. Разорвёмся мы, пытаясь брать как можно больше от природы и превращать в дельные вещи в количестве, которое мы потребить не можем. И если людей только под такое набирать, то какой смысл в этом?

— Можно торговать, — предложил Кукша.

— Хм, ты ж на Ладоге не был, — вступил Обеслав, — потому так и говоришь. Нечего там на торге брать особо нам. Своё как бы не лучше выходит. Разве что для баловства какого… Ну там ткани заморские, еда всякая хитрая, украшения. То, что для жизни и производства надо, мы делаем лучше. Ну разве что для опытов. Или вот свинец и медь брать. Дык они нам много и не продадут — у самих не густо, технологий не хватает. А менять тонну железа на килограмм олова смысла нет. Торговать нам с ними нечем.

Я с благодарность посмотрел на неожиданного союзника. Остальной народ потихоньку включился в беседу, начали предлагать свои варианты того, чем бы заняться. Да так, чтобы и без дела не сидеть, и пользу получить, и склады не забивать до самого верха одни и тем же. В итоге всё свелось к тому, что надо больше исследований проводить, открывать другие материала, делать новые механизмы. То есть — переориентироваться на науку. В части же агрономии предлагалось больше разнообразить посадки, сады завести, пшеницу пробовать растить, семена других овощей приобрести. Нельзя сказать, что такой подход меня не радовал. Но и того, что я добивался от родичей, я не получил:

— Ну и до каких пределов? Пластмассы сделаем, сплавы новые, металлы, растения и руды в оборот пустим — через пять лет опять склады до верху, только другими ресурсами. Дальше в таком же ручье двигаться будем — через десять лет разнообразие вырастет, запасы вырастут, опять склады строить начнём. В науку, конечно, мы упор делать будем сильнее, но наличие ресурсов и их разнообразие не должно быть самоцелью, я считаю. Не стоит нам запасы ради запасов формировать, и людей под такое набирать — тоже глупо. Вы как думаете?

Эта мысль показалась свежей для моих родных. Так глубоко никто раньше не думал — ни времени, ни возможности не было. Год прожили и ноги не протянули, самозабвенно собирая лесные дары да высаживая поля, и ладно. А сейчас я поставил очень такой философский вопрос. Вопрос о смысле жизни. Обсуждения закипело с новой силой. Лишь Буреовой молчал и сосредоточено что-то рисовал на листочке. Наконец, дед решился вступить в диалог:

— Цель мы давно большую определили — сделать так, что потомки нас, предков своих помнили. Для того и летопись пишем, — от этих слов деда народ затих, — и другие бумаги. Осталось только сделать так, чтобы потомки те были…

Все уставились на Кукшу и на меня. Пасынок уже жених потенциальный, самое время о продолжении рода задумываться. Ну а я — самый молодой отец, потому народ так и реагирует.

— Верно говоришь, Буревой, — я включился в обсуждение, — потомки нужны. Только вот какие? Чем они жить станут? Как друг с дружкой общаться? Каким богам поклоняться и требы класть? Чего мы ждём от них?

— Пусть как мы живут… — вступила Агна.

— …Склады куделью забивают, — добавила Леда, вызвав улыбки у остальных.

— Смех смехом, но права Леда, — оборвал начавшееся веселье дед, — что мы им оставим после себя? Бумагу писаную?

— Да и сможем ли вырастить их, — добавил Кукша, — защищаться надо, чтобы не увели детей вороги. Или не убили.

— Верно говорите. Надо вырастить потомство и понять, что мы им оставим. Не склады с железом да тканью имею я ввиду, а то, в каком виде государство наше в детям перейдёт. Образ жизни да цели существования в едином обществе. Последние надо сейчас закладывать. А то вдруг правнуки решат, что предков чтить вовсе не обязательно? Зачем нам тогда все эти старания с летописью и прочим? А то мы-то не вечные…