Виктор Тюрин - Хочешь выжить – стреляй первым [litres]

– Эй, Твин!

Он с трудом, плохо понимая, что от него хотят, повернул ко мне свое изуродованное лицо.

– Передай своей жене, что когда я приду сюда в следующий раз и услышу хоть одну жалобу, то больше жалеть вас не буду. Ты все хорошо понял?

Некоторое время он тупо пялился на меня, пока до него дошел смысл слов.

– Не будете… жалеть? Вы хотите сказать, что сейчас… не сильно били?

– Дурак дураком, а соображаешь! – с этими словами я толкнул дверь и вышел.

Директор приюта являла собой крайне худосочную особу, напоминая своей фигурой стиральную доску. Ее умные и злые глаза некоторое время внимательно изучали меня после изложения моей просьбы, после чего последовал отказ, и только после того как я начал во второй раз повторять свои доводы, меня вдруг неожиданно осенило. Достал бумажку в двадцать долларов и положил на стол перед ней. Она посмотрела на банкноту, потом на меня, после чего замерла, выжидающе глядя на меня, но мне уже ясно, какой здесь разыгрывается спектакль, поэтому подыграть было несложно.

– Думаю, приют не откажется взять эти деньги на нужды бедных сироток.

Улыбка тронула ее маленький, почти безгубый рот:

– Приют весьма нуждается в благотворительности. Если бы вы знали, сколько всего нашим маленьким девочкам не хватает.

Я достал еще одну двадцатидолларовую банкноту и положил рядом с первой, после чего пристально посмотрел ей в глаза.

«Больше не получишь, старая вешалка!»

Она, похоже, правильно поняла мой взгляд:

– Хорошо, мистер Дилэни. Вы пошли навстречу нашим нуждам, поэтому мы пойдем навстречу вам. Пройдите к моему секретарю, мисс Дункан, она оформит вам все необходимые документы.

Выйдя на улицу, я с силой хлопнул тяжелой дверью, вкладывая в удар всю свою злость и отвращение к серому и убогому мирку, который явно по ошибке именовался детским приютом. Взглянул на Луизу. Та, похоже, ощущала нечто вроде неземной радости, судя по ее блаженной улыбке и сияющим глазам. Некоторое время мы шли пешком, пока не нашли кэб. Усевшись и сказав куда ехать, я принялся за решение проблемы под названием «ребенок». У меня никогда не было детей, а значит, и не малейшего понятия об их воспитании. Единственный ребенок, с которым мне пришлось некоторое время общаться, был Тим, но с ним ситуация была совершенно иной. Итак, что делать? Чтобы получить время на раздумье, я приказал кучеру остановиться около кафе-кондитерской, а затем, прихлебывая чай, я пытался вспомнить то, чего никогда не знал. Как воспитывают детей? Луиза тем временем ела второе пирожное, запивая чаем, крутила во все стороны головой, при этом не забывая задавать мне самые разнообразные вопросы. Как мог, я отвечал на ее вопросы, одновременно пытаясь понять, что же мне все-таки делать. Дело в том, что по пути я предложить заехать в магазин и купить ей на первое время пару платьев, белье, туфельки. Не успел я это сказать, как девочка потупилась и тихим, виноватым голосом сказала, что так не принято. На мой удивленный взгляд она еще более тихим голосом сказала, что такие вещи ей надлежит покупать с женщиной, но никак не с мужчиной.

– Луиза, сколько тебе лет?

– Скоро будет десять. Через… четыре месяца. Четвертого ноября. Ты мне купишь подарок? Хочу куклу. Я как-то видела в витрине магазина одну такую красивую… прямо глаз не отвести! Джон…

– Знаешь, Луиза, я забыл тебе сказать. Я вспомнил свое настоящее имя. Меня зовут Джек Дилэни.

– Ой, как здорово, Джон! Э… Джек! Так ты вспомнил, откуда ты? А кто твои папа и мама?!

– Не все сразу, маленькая. Если я сейчас тебе все расскажу, то о чем мы будем говорить завтра?

Она весело засмеялась, показывая ровные белые зубки.

– Джек, а мы сегодня пойдем смотреть кукольное представление? – при этом она снова протянула руку к вазе с пирожными, на что я сделал ответный ход: резко отодвинул ее на противоположный край стола.

– Нет. Хорошего понемножку, а оставшиеся пирожные мы заберем с собой. После ужина ты сможешь съесть еще парочку. Сейчас пей чай. Он уже, наверно, остыл.

– Джо-он, – умоляющее протянула она, – ну еще одно. Они такие вкусные. Только одно!

– Нет. Сначала я должен решить, как быть с тобою. Потом ты должна пообедать и… – тут я сделал паузу, не зная, что говорить дальше.

Вслед за мной она смешно нахмурила бровки, изображая раздумье, потом неожиданно спросила:

– А где ты живешь?

– Снимаю комнату. У миссис Браун. Хорошая женщина.

– У нее дети есть?

– Да. Есть. Девушка-подросток. Убирает в комнатах. И сын… Впрочем, это неважно. Твою мысль я понял.

Облегченно вздохнув, я придвинул ей вазу с пирожными:

– Бери. Заслужила. Но только одно. И обязательно с чаем. Потом мы едем к миссис Браун.

Уже два месяца как я крутился, наподобие белки в колесе, налаживая и раскручивая «криминальный бизнес». Было невероятно трудно начинать на пустом месте. До этого мне ничего не было известно ни о контрабандистах, ни о самой специфике работы порта, а также о способах, с помощью которых ввозились и вывозились из страны нелегальные товары. Насколько я смог выяснить, бандиты из группировки покойного Ирландца тупо получали небольшую мзду с порта и больше никуда не лезли. Кроме этого, у ирландцев была договоренность с некоторыми капитанами кораблей, чей нелегальный товар через бандитов уходил в магазины и лавки, но все это было мелочью по сравнению с тем, какие дела проворачивались через портовых чиновников, работавших в одной связке с таможней и охраной. Правда, та информация, которую удалось узнать, была настолько расплывчатой, что прижать к ногтю этих воров не представлялось возможным, а без конкретных фактов у меня не было возможности заставить их делиться своими доходами. Как говорится: не пойман – не вор. Но если не я, то кто? Нужен был специалист. Вот я и отправился к Сержанту за помощью. Тот думал не долго:

– Сиплый Мак, Джек.

Свою кличку этот бандит получил из-за того, что в одной из драк ему повредили голосовые связки, после чего стал хрипеть и сипеть, как старый пароходный гудок. За свои сорок лет он дважды сидел в британских тюрьмах, а также успел отметиться на австралийской каторге. Этот безжалостный и хладнокровный убийца с холодной и пустой душой имел только одну страсть. Всей душой он любил море. На мой вопрос, почему сидит на берегу, раз так любит океан, не задумываясь, ответил, что в свое время в Англии и Франции его объявили пиратом и беглым каторжником, а за его голову назначили награду, которую до сих пор никто не отменил.

На мое предложение поработать в одной команде ответил согласием. Обладая буйным и неукротимым нравом, бывший пират первое время доставлял мне достаточно хлопот, пока не получил от меня хорошую взбучку и только после этого признал меня своим боссом. Впрочем, наши временные разногласия не помешали ему работать. Ему хватило две недели, чтобы выйти на след контрабандистов. Переговоры ничего не дали, те наотрез отказались идти под нашу руку, после чего мы открыли на них охоту.