Виктор Тюрин - Хочешь выжить – стреляй первым [litres]

– Дьявол! Как же так?! А где их родители?!

– В основном это дети иммигрантов, прозябающих в нищете и живущих в трущобах. Родители просто не в состоянии их прокормить.

– Мать вашу! А эти… как их… приюты?!

– Что ты знаешь про приюты, Джон?! Ты жил там?! Они еще в сто раз хуже тюрьмы!

– Ты чего кипятишься?

– Я сам прожил в этом проклятом богом месте два года, пока не сбежал, – уже тоном ниже, сказал Карл. – Как только над нами там не измывались, даже вспоминать страшно.

Беды детей-беспризорников тронули меня, поэтому при следующей встрече с Сержантом я затронул эту тему. Я думал этот холодный и жестокий человек, которого мало трогали беды людей, просто пропустит мои слова мимо ушей, но тот неожиданно проявил интерес. Ободренный вниманием, я изложил ему свой план. Тот, немного подумав, дал добро. Идея состояла в наложении на некоторых лавочников и владельцев магазинов небольшой дополнительной дани в виде продуктов, а вот торговцам моя идея совсем не понравилась, но деваться было некуда. Теперь каждый вечер к старой пристани приходила подвода с несколькими ящиками. В них были мясо, хлеб, овощи. Правда, мясо по большей части представляли мясные обрезки и требуха, то же самое и с овощами, большая часть которых была изрядно подпорчена, но для живущих впроголодь детей это было вроде манны небесной. Со своей стороны, я организовал им дрова. Пару раз навещал их на старой пристани, а потом, закрутившись в вихре дел, переложил это дело на Карла, но если мне приходилось встречаться с кем-нибудь из маленьких оборвышей в районе порта, я обязательно давал тому пару мелких монет. При этом нередко мне приходил в голову Тим. Жив ли он? Несколько раз я спрашивал у беспризорников о нем, но никто из них так и не мог вспомнить похожего на него мальчика.

«Странно, что в этой жизни меня судьба постоянно сводит с детьми. Сначала Тим, теперь вот Луиза».

Мысли плавно перетекли на девочку. Сейчас она наслаждалась каникулами за городом, но завтра ее должны были привезти обратно в город. Когда стал вопрос о ее временном устройстве, моя квартирная хозяйка предложила девочке временно пожить у своей старшей сестры, имевшей собственную ферму. Дети фермерши выросли и разъехались, поэтому та будет только рада маленькой девочке. Единственной, кто остался недоволен подобным решением, была сама Луиза, но когда мы приехали на место и она увидела теленка с большими глупыми глазами, то по ее счастливому лицу я понял, что больших слез при нашем расставании не будет. За время ее отсутствия я нашел ей приличное заведение с полным пансионом, которое называлось «Универсальная школа для леди миссис Кролинг».

– Босс! Эй!

Я поднял недоумевающие глаза на Карла.

– Очнулся наконец. Я тебе говорю-говорю, а ты будто не слышишь.

– Теперь слышу. Говори.

– Ты знаешь, что на завтра назначена забастовка докеров?

– Знаю, – равнодушно ответил я.

– Наши докеры, похоже, решили присоединиться к ним.

– Их дело. Пусть не работают.

– Я бы не стал тебя по этому поводу беспокоить, босс, но дело в том, что наши работяги уже сегодня собираются передать тебе бумажку со своими требованиями. Тут еще у них, похоже, какая-то рабочая ячейка сформировалась.

Если бы подконтрольные нам бригады докеров решили завтра участвовать во всеобщей забастовке, я бы и слова не сказал. Это головная боль властей и полиции, но не моя, но то, что среди моих грузчиков появились социалисты… Да еще ячейка! К чертям! Я не собирался делить с кем-то влияние на грузчиков!

– А ты куда смотрел?! – я кинул злой взгляд на Карла.

Тот опустил глаза. Приподнятое настроение начало опускаться стремительными темпами.

«Не было печали, так черти накачали. О чем мне с ними говорить? Черт! Никогда не сталкивался с подобной проблемой!»

– Когда?!

– В обед.

Толпа – около пятидесяти здоровенных мужиков – портовых докеров стояла напротив меня, обжигая злобными взглядами, а у меня за плечами стояло только четверо моих людей во главе с Карлом, которым было не по себе, впрочем, как и мне. Нетрудно было представить, что с нами будет, если толпа решит на нас броситься. Чуть поодаль от грузчиков стояло четверо бригадиров с вытянутыми от испуга физиономиями. Я скользнул по ним свирепым взглядом.

«Я вам припомню этот бунт, уроды!»

– Говорите, что вам надо?!

Я знал, что им надо, но просто так стоять и молчать под злыми взглядами полусотни человек было довольно неуютно. Толпа всколыхнулась, расступилась, пропустив в первый ряд троих человек. Стоявший посредине крупный, широкий в кости, парень, с копной пшеничных волос, согласно информации Карла являлся организатором рабочей ячейки. По иронии судьбы, он оказался моим соотечественником. Павел был единственным русским среди интернационального состава грузчиков. Без семьи. Иммигрировал в Америку из России около полутора лет назад. Грамотный, довольно быстро овладел английским. Имея хорошо подвешенный язык, быстро стал неформальным лидером среди докеров. Карл, в свое время, предложил ему место бригадира, но тот отказался. Был народовольцем, за пропаганду и сопротивление жандармам при аресте его сослали в Сибирь, под надзор полиции. Бежал, долго скитался, пока не оказался на пароходе, идущем в Америку. Здесь примкнул к местному рабочему движению.

– На завтра назначена всеобщая забастовка докеров! Мы собираемся показать всем силу рабочего класса! Я не сомневаюсь, что настанет день!..

– Хватит болтать языком, Павлик Морозов, – я перешел на русский язык. – Подобного дерьма я наслышался в своей жизни столько, что тебе и не снилось! Так что не трать мое время попусту!

– Ты меня с кем-то путаешь. Я не Морозов, – удивленный и сбитый с толку неожиданно раздавшейся родной речью, социалист неожиданно сам для себя перешел на русский язык.

– Пусть не Морозов, а Сидоров, какая мне разница! Не сбивай людей с толку! Им детей кормить надо, а ты своим равенством и братством!..

– Ты не собьешь меня с пути борьбы!! Меня не запугали царские жандармы…!! – теперь он снова кричал на английском языке. – Тебе, наемнику капитала!!.

От его речей попахивало партийными съездами, пятилетками и пионерами, салютующими перед мавзолеем на Красной площади. Всем тем, что делало из людей марионеток, тупо шагающих под красным знаменем в «светлое» будущее. Неожиданно возникшее чувство отвращения к этому оракулу человеческого счастья заставило меня на какой-то миг выйти из себя:

– Хорош глотку рвать, дерьмократ!! Хватит, наслушался!! Пошли все на работу!! Или хотите работать вахтовым методом?!

Народ опешил от непонятных слов, замерев в недоумении и тревоге. Основная масса находившихся здесь грузчиков были людьми, стоявшими далеко от политики. Все они в основном пришли сюда из чувства мужской солидарности, простого любопытства и из-за того, что все идут, типа «все пошли – пошел и я». Только сейчас, видя, как разворачиваются события, эти люди начали понимать, в какое дело они ввязались. Уже сейчас на их лицах можно было прочитать выражение: «Какой я был дурак, что поддался уговорам прийти сюда».