Виктор Тюрин - Хочешь выжить – стреляй первым [litres]

– В кафе-кондитерскую?

Это было у нас своего рода традицией. Не поднимая глаз, она кивнула головой. Усевшись в экипаж, только я открыл рот, как глаза Луизы стали наполняться слезами. Она пыталась их сдержать, но это у нее плохо получалось, поэтому она просто закрыла лицо ладошками.

– Мы же друзья, Луиза. Ведь так?

Она быстро кивнула, не отрывая рук от лица.

– Расскажи, что у тебя случилось. Ты же знаешь, я сделаю для тебя все, что в моих силах.

С трудом сдерживая слезы, она сказала дрожащим голосом:

– Джек, почему люди бывают такими плохими?

– Гм… Ну, наверное, оттого, что их плохо воспитывали… родители. Не привили им… любовь к ближнему.

– Ты прав, но, как говорит мисс Картрайт, это касается бедных людей. Им нужно все дни напролет трудиться и времени на воспитание детей не хватает, поэтому их дети постоянно на улице, где перенимают плохие привычки взрослых.

Сейчас ее голосок не дрожал. Она четко и звонко произносила фразы, как хорошо заученный урок.

– Скажи мисс Картрайт, что она умная и хорошо тебя учит.

– Ты знаешь, Джек, она очень красивая. Она только вторую неделю у нас работает, а все девочки уже успели в нее влюбиться. У нее такая милая шляпка с букетиком синеньких незабудок! Прямо прелесть! А какая лента!..

Я слушал ее вполуха и тихо радовался мгновенно высохшим слезам, но, как оказалось, моя радость оказалась преждевременной.

– …но почему богатые девочки бывают такими злыми?

– Э-э… что за девочки?

– Сестры Моррисон. Агата и Паула. Они со вторника у нас появились и сразу начали меня дразнить, а теперь и другие девочки меня дразнят.

Ее глаза снова наполнились слезами. Я глубоко вздохнул. Ну, как тут можно помочь?

– Послушай, малышка, я обязательно поговорю с миссис Кролинг. Если не сегодня, то завтра обязательно.

– А это не будет выглядеть так, будто я жалуюсь на девочек?

«Черт! Конечно! Но что я еще могу сделать? Хотя нет, могу. Поговорить с их отцом».

– Слушай, а давай, я поговорю с их отцом? Как идея?

– Тебя даже на порог не пустят. Он очень богатый. Сестры хвастались, что них два выезда, а слуг не сосчитать. Еще у него много магазинов и… что-то еще. Уже и не помню.

После прогулки, проводив Луизу до парадной двери и поцеловав на прощание, я некоторое время стоял, задумавшись. Фамилию Моррисона я прекрасно знал, как и сеть «Универсальных магазинов Моррисона». Знал также, что он подвизается в политике и очень богатый человек, чье состояние превышает полмиллиона долларов. Девочка права, к такому человеку просто так не попадешь, а если и получится, то когда узнают, с чем пришел, просто укажут на дверь, и никакой моей крутости не хватит, чтобы сладить с таким богатым и влиятельным человеком. Это не Стаксель, «вор в законе», с которым можно было схватиться на равных, но что-то надо было делать, поэтому прямо с утра я поехал в «Универсальную школу» для разговора с миссис Кролинг. Как только она услышала, с чем я приехал, то пообещала, что поговорит с девочками, но при этом дала понять, что если ей придется выбирать между мной и Моррисоном, она предпочтет богача. Откланявшись, я вышел в коридор. С минуту стоял, думая о том, что мне следует предпринять дальше, затем пришла мысль повидаться с Луизой, но сразу исчезла, так как я вовремя вспомнил, что все утро до самого обеда отводится под занятия. Только я начал спускаться по широкой лестнице, как неожиданно услышал невнятный разговор, но, судя по резким голосам, он больше напоминал ссору мужчины и женщины. Неожиданно он резко оборвался, после чего послышался звонкий цокот женских каблучков.

Не успел я спуститься на несколько ступенек, как впереди затопали тяжелые мужские шаги. Сходя с последнего лестничного пролета, я еще успел зацепить краем глаза мужскую фигуру в проеме открытой двери. Это был высокий, подтянутый мужчина в отлично сшитом костюме. Я уже направился вслед за ним к выходу, как неожиданно обратил внимание, что на месте Анабель, женщины – швейцара, сидит другая женщина в обычной униформе служительниц школы – темно-синее платье и белый фартук с оборками. Густые темные волосы с проседью и морщинистое лицо говорили о том, что ей далеко за шестьдесят. Проходя мимо столика, я вежливо кивнул ей, а в ответ раздалось нечто невнятное. Думая, что она обращается ко мне, остановился, но уже в следующую секунду понял, что ошибся, женщина настолько глубоко погрузилась в себя, что, забывшись, произносила некоторые из своих мыслей вслух.

– Грязный мормон… Исчадие ада… Почему Господь так несправедлив? Моя бедная сестра… Славная девочка…

Поставив мысленно диагноз: «Старушка не дружит с головой», – я собрался уже уходить, как неожиданно наверху зашумели детские голоса. Служительница, очнувшись, неожиданно для себя вдруг обнаружила стоящего перед столиком мужчину. Ее лицо приняло виноватое выражение:

– Ради бога, сэр, извините меня. Я… я задумалась и не заметила вас. Вы что-то хотели спросить?

Теперь мне, в свою очередь, стало неловко, и я спросил первое, что пришло в голову:

– Кто этот мужчина, который недавно вышел?

По ее лицу скользнула гримаса гадливости:

– Моррисон, сэр. Это все, что вы хотели узнать, сэр?

«Моррисон. Это его она мормоном обозвала? Уже интересно. А если напрямую спросить?»

Только я открыл рот, как за моей спиной раздался быстрый топот женских каблуков и звонкий голос:

– Это мистер Дилэни, Марта. Он приходил к миссис Кролинг. Спасибо, что заменила меня.

Марта встала и, ни слова не говоря, скрылась в глубине коридора, а на ее место села дородная миссис Анабель. Пару раз, когда мне приходилось ждать Луизу, я разговаривал с ней, но после того как обнаружил, что она еще та болтушка, старался общаться с ней исключительно только двумя словами: «Здравствуй и прощай», но сейчас ее болтливость была мне на руку. Хватило одного вопроса, после чего ее длинный язык не нужно было подгонять.

Трагедия этой женщины была обычной для этой Америки, но для меня она показалась дикой. Семья Марты жила на Западе в районе Большого Соленого озера, пока там не появились мормоны. Размеренная жизнь фермеров была сломана в одно мгновение, после того, как они отказались присоединиться к секте. Сначала им было приказано убираться с родных мест, а когда отец Марты отказался это сделать, «ангелы-разрушители», так назывались военизированные отряды мормонов, напали на их дом. Ее отец, мать и брат погибли, а ее вместе с сестрой забрали, после чего насильно выдали замуж. Она прожила среди них два года, но после того, как ее первенец умер, решилась на побег со своей младшей сестрой. Когда погоня стала их настигать, они в страхе разбежались в разные стороны. Марте удалось убежать, но что произошло с сестрой, она не знает. Долго бродяжничала, работала прачкой, посудомойкой, кухаркой, пока не попала в Нью-Йорк и не устроилась на работу в школе. Узнав все это, я вежливо попрощался с женщиной.