Борис Батыршин - Внеклассная работа

– Давайте проверю на калькуляторе – увидите, что Галина Анатольевна права!

И вытащил из кармана смартфон. Вспыхнул рабочий стол, усеянный значками «андроида», и Сёмка принялся тыкать пальцем в экран.

– А ну-ка, молодой человек, что это у вас за приспособление? – штабс-капитан привстал и потянулся через стол к Сёмкиному гаджету. – Не позволите посмотреть?

Светка закрыла лицо руками – это было уже слишком. Сёмка застыл словно громом поражённый. Что за помутнение на него нашло? Вот и засыпались. Теперь всё… И дёрнул его чёрт ляпнуть про этот «миллион слоёв»…

Но – обошлось без тяжёлых взглядов в упор и вопросов в стиле «Кто вы, мистер Бонд»? Анатолий Александрович повертел в руках смартфон, удивлённо хмыкнул и потребовал разъяснений – пока, слава богу, лишь о том, «как эта штука работает». Сёмка, обмирая, непослушными пальцами нашарил в списке приложений инженерный калькулятор, растянул окошко на весь экран и принялся демонстрировать примеры вычислений. Сгорающая от любопытства Галина пристроилась сбоку и дышала мальчику в правое ухо. Матушка её, и та не сочла зазорным поинтересоваться, что это за диковинку принесли в дом странные гости.

Штабс-капитан пытался сохранять невозмутимый вид, но хватило его ненадолго. Не скрывая восхищения, офицер крутил гаджет в руках, завистливо охал и дивился, где это сумели изобрести такую изумительную штуку и почему он, офицер русской армии ничего о ней не слышал. Сёмка невразумительно мямлил про американского изобретателя, стараясь отвлечь внимание слушателей демонстрацией очередных возможностей чудо-устройства.

– Поразительная машинка! – в который раз повторил Анатолий Александрович, с неохотой отдавая смартфон. – И ведь какая полезная! Нам, пехотным, и то пригодилась бы, а уж артиллеристы – те, наверное, за неё душу продадут! А то всё копаются в своих таблицах да логарифмических линейках. Как удобно – раз-раз и готово дело!

– Так смартфон… то есть эту машинку нужно подзаряжать от электрической сети! А у вас ведь тока нет, верно? – Сёмка покосился на керосиновую лампу с медным шаром.

– Электричество в Артуре есть только в управлении Квантунской крепостной артиллерии и в порту, в мастерских, – согласился штабс-капитан. – Но, если надо, можно заряжать и там. А скажите, молодой человек, вы не знаете – можно ли выписать такое устройство из Америки? Я бы посоветовал друзьям-артиллеристам – они служат на батарее Золотой Горы, им такое устройство весьма пригодилось бы.

Сёмка беспомощно открыл и закрыл рот, так и не придумав, что бы соврать поправдоподобнее – и тут вдруг хлопнул себя по лбу и, чуть не уронив стул, кинулся к рюкзачку. Тот лежал на узком коротком диванчике, который Галина назвала «канапе».

– Вот возьмите, Анатолий Алексаныч! – Сёмка протянул Топольскому свой школьный калькулятор «Ситизен». – Его даже заряжать не надо, просто держите так, чтобы на эту вот пластинку свет падал, – и он сам будет работать. От солнца. Или от другого света. Умеет он, конечно, поменьше, но всё равно корни можно, и уравнения, и косинусы с синусами всякие – вот, видите, значки?

С недавних пор в московских школах появились глушилки сотовой связи, чтобы ученики не пользовались гаджетами на контрольных и экзаменах. Так что Сёмка таскал теперь в школу «научный» калькулятор с монохромным ЖК-экранчиком и крупными удобными кнопками.

Отец Галины запротестовал; сама же она, наоборот, вцепилась в подарок обеими руками: «Если вы, папенька, не хотите – мне пригодится, в гимназии». Мать немедленно устыдила не в меру предприимчивую дочку: офицерам на батарее удивительная машинка, конечно, нужнее.

Топольский внезапно заявил, что не может принять в подарок столь ценный предмет и предпочёл бы за него заплатить. В связи с чем и поинтересовался ценой американской диковинки.

Сёмка, отлично помнивший, что калькулятор стоил в «Комусе» сущую ерунду, чуть не ляпнул: «Фигня, рублей пятьсот», – но вовремя прикусил язык. В памяти у мальчика отложилось, что «до революции в России корова стоила три рубля» – выходит, он затребует с гостеприимного хозяина дома целое состояние? Подумав, Сёмка неуверенно ответил:

– Долларов десять, кажется, когда был новый, – и с облегчением выдохнул, когда штабс-капитан понимающе кивнул:

– Недешёвая игрушка. Ну да, наверное, стоит таких денег. Это, выходит, двадцать рублей, так, Танюша?

– Около тридцати пяти, – отозвалась супруга, а Сёмка ещё раз отметил, что настоящей хозяйкой в доме является как раз она. – Сейчас, по случаю войны, курс обмена что фунта, что доллара взлетел до немыслимых высот – совсем эти банкиры обнаглели…

Да уж, – невесело усмехнулся офицер. – То не беда, если за рубль дают полрубля, а то будет беда, когда за рубль станут давать в морду. [9] «Во дни чрезвычайного упадка наших денег совершенно несправедливый русский человек встретился с Салтыковым-Щедриным в Париже и горько жаловался ему на низкий курс. „Я этого не нахожу, – патриотично заметил Михаил Евграфович“. – „Помилуйте! – воскликнул собеседник. – Ведь нам дают всего только полтинник за рубль!“ – „Так ведь всё-таки дают полтинник, это превосходно! Вот когда за наш рубль будут давать в морду, тогда курс будет плохой“». Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры.

Сказано было сильно. Сёмка подивился: что, и здесь рубль падает? Нет, решительно ничего не изменилось за эти годы… Гаджеты напридумывали, а по сути – всё то же самое. Что за неустроенная такая страна – Россия?

Больше века прошло, а инфляция как была, так и есть! Хотя при Советском Союзе её, вроде бы, не было… Или была? Надо бы уточнить у дяди Вити, – подумал Сёмка и тут же вспомнил, что и дядя Витя, и курс Центробанка, и родная школа, и мама остались в будущем и нет никаких гарантий, что он их когда-нибудь увидит…

Тем временем Татьяна Еремеевна принесла кошелёк – старомодный, бархатный, с замочком в виде двух блестящих металлических шариков. Из кошелька извлекли монеты – три жёлтых, неожиданно тяжёлых кружочка с мужским профилем и другие, покрупнее, из белого металла. Жёлтые кружочки, оказавшиеся золотыми, именовались непонятно – «империал»; белые были из серебра. Всего в руки смущённого Сёмки перекочевали 36 рублей. Мальчик поначалу отнекивался, а потом сообразил: получится или нет вернуться домой, а здешние деньги им точно не помешают. Если придётся застрять здесь, хоть будет что-то на первое время, а нет – так можно будет сувениров прикупить. В конце концов, надо же захватить из прошлого какое-нибудь весомое доказательство этого невероятного путешествия!

Сёмка закинул руки за голову и потянулся. Этот безумный день отнял у него все силы: загадочная дверь в школьном коридоре, Порт-Артур, артобстрел, прогулка по городу в обществе новой знакомой и наконец смахивающая на допрос застольная беседа. По-хорошему ему полагалось провалиться в сон, едва щека коснулась подушки. Но не спалось; как только хозяйка, милейшая Татьяна Еремеевна, поправила напоследок подушку и со словами «Спите, Семён, приятных сновидений!» вышла прочь, мальчик испытал острое желание вскочить и забегать по комнате. Тусклая полоска под дверью – от керосиновой лампы, которую женщина унесла с собой, – давно исчезла. По потолку гуляли пятна электрического света, пробивающиеся сквозь плотные гардины. Они не были похожи на те, что отбрасывал уличный фонарь, стоявший под самым окном Сёмкиной комнаты. Той комнаты, в двадцать первом веке… Интересно, улица-то их уже есть? Скорее всего, да: Таганка всё-таки район старый, это каждому москвичу известно. Мама тоже всегда заходила в комнату, целовала маленького Сёмку и заботливо задвигала шторы – чтобы свет фонаря не мешал сыночку спать. Потом он вырос, и мама стала заходить реже…