Борис Батыршин - Внеклассная работа

– А приехали мы – нет, не сразу. – Галина вспомнила о Сёмкином вопросе. Сначала мы с мамой и сестрёнками, Лёлей и Ларочкой, остались в Екатеринославе; но папа так хорошо отзывался о Порт-Артуре в письмах, что мама наконец собралась ехать. Совсем мы решились, когда узнали, что здесь тоже есть хорошая гимназия и меня даже пообещали принять во второй класс без экзаменов!

Сёмка хотел было спросить, почему только во второй – на вид рыжей гимназистке никак не меньше лет, чем им самим – четырнадцать, а то и все пятнадцать. Но не стал: кто их знает, в каком возрасте тут в гимназии принимают?

– Вот и приехали! – фыркнула совсем успокоившаяся Светка. – Угодили прямо на войну! Наверное, мама теперь отца пилит, что он вас сюда затащил?

Галина возмущённо фыркнула:

– Что вы такое говорите?! Мы же дочери офицера, да и мама с папой где только не побывала, прежде чем его перевели в Екатеринослав! Такая у нас планида – следовать за папенькой, где бы он ни нёс службу!

– Да ведь и вы, – продолжала девочка, – вы же с родителями тоже приехали сюда из России? Где вы раньше жили – в Москве, в Петербурге?

– В Москве – машинально ответила Светка. – Но мы туда совсем недавно, с Сахалина.

Брови рыжей гимназистки удивлённо взлетели:

– Так вы сначала из наших краёв в Москву – и сразу назад, да ещё и в Артур? Тогда я вас понимаю – непросто, наверное, вот так, через всю страну, мотаться туда-сюда! Мы сами с какими трудами добирались из Екатеринослава до Читы…

И немедленно поведала попутчикам, как онисматерью и с двумя девочками – четырнадцатилетней Верочкой и девятилетней Варей, дочерьми инженера Шварца, – пересекли на поезде всю Российскую Империю, от малороссийского Екатеринослава до самого Тихого океана. И хоть в дороге их сопровождали денщик Казимир и присланный инженером Шварцем человек, пришлось нахлебаться лиха. В Иркутске, в привокзальной гостинице, где больше двух суток ждали пересадки, они чуть не угорели. Казимир и посланец инженера лежали как мёртвые; замок на двери как назло заело, и, если бы не морозный воздух из распахнутого окна, всё могло окончиться весьма печально.

Галина рассказала, как тяжело было перебираться через покрытый льдом Байкал. Сёмка с удивлением узнал, что железная дорога, оказывается, не огибала озеро и пассажирам – как и грузам – приходилось преодолевать его на санях или, в тёплое время, на пароме. Галина и её спутницы так замёрзли в пути, что не могли сами вылезти из саней. И плакали от боли, когда их отогревали на станции, на другой стороне Байкала.

Зато какой приём устроили им в Артуре папины сослуживцы! И какой хорошей оказалась новая гимназия! Галине там понравилось решительно всё: и внимательное, ласковое отношение учителей, и огромный светлый класс, в котором оказалось всего-навсего восемь парт и столько же учениц. После уроков девочку забирал из школы Казимир, к которому она успела привыкнуть во время долгого пути из России. Да и раньше, в Екатеринославе, поляк старательно опекал дочерей своего штабс-капитана.

Идиллия, увы, продолжалась недолго – посреди четвёртой ночи, после первого учебного дня, новоиспечённая гимназистка проснулась от ужасного грохота. Хотела было встать, но потом решила, что это всего лишь гроза, а что посреди зимы – так мало ли что бывает здесь, на краю света, в Китае? Галина уснула, накрыв голову подушкой, а утром узнала, что на эскадре была «учебная тревога» и папа ночью ушёл, позабыв вложить в кобуру револьвер.

– Только никакие это были не учения! – вздохнула рассказчица. – Когда мы с Казимиром с утра направились к пристани, чтобы ехать в гимназию, то услышали разговоры. Все вокруг спорили, шумели: то и дело – «война», «японцы» и другие страшные слова. Стала прислушиваться, и тут подошёл баркас, но я всё же сумела разобрать, что ночью началась война. Что подлые японцы без предупреждения, против всех правил напали на Порт-Артур и их флот стрелял по нашему. А вечером папа вернулся и рассказал, что в гавани подорваны три корабля, а один броненосец приткнулся к берегу, чтобы не потонуть!

Говоря о вероломстве японцев, без объявления войны напавших на русские корабли, Галина возмущённо сверкала глазами и нервно стискивала кулачки. Сёмка же усмехался – про себя, конечно. Знала бы эта наивная девочка, как будут начинаться войны через каких-то пятьдесят лет!

– Млада пани [1] Молодая госпожа, барышня (польск.) ! Галина Анатольна! А я бегаю, вас шукаю по этому клятому Артуру! Куда же вы пропали, голубушка?

Навстречу ребятам торопился невысокий тощий солдат. В шинели с подвёрнутыми к поясу полами – чтобы ловчее бегать; на ходу он придерживал рукой плоский блин фуражки без козырька.

– Казимир! – обрадовалась Галина. – Это папенькин денщик! Он всегда меня из школы забирает. Как хорошо, Казимир, что ты нас нашёл! Надо нам срочно домой, а то мои друзья потерялись при этом ужасном обстреле. Видите – Светлана… м-м-м… – как вас по батюшке?..

– Андреевна. – отозвалась Светка. – Только зачем, не надо…

Сёмка предупредительно сжал ей руку: молчи и делай, что говорят!

– Светлану Андреевну сильно напугала стрельба, так что давай-ка поспешим, голубчик Казимир. Что, баркас ещё не ушёл?

– Так что, пани Галина, баркаса нигдзе нема до холеры ясны! [2] Нигде нет, чёрт его побери (польск.) – развёл руками денщик. – Как бомбы на город стали падать – он и ушёл Езус ведает куда. Придётся нам с вами теперь пешедралом вокруг бухты. В гавань-то снаряды тоже залетают – ни одна шампунька от стенки теперь не отойдёт, попрятались, бензвартошчёвы тхуже, пся крев [3] Негодные трусы, сукины сыны (польск.) …

Ничего! – храбро ответила Галина, но Сёмка уловил, что голос девушки дрогнул. – Дойдём. Не так уж тут и далеко, до темноты должны поспеть… И вот что, Казимир… Светлана Андреевна, как видишь, одета неподходяще. Дай ей свою шинель, что ли…

Светка пыталась протестовать, но её не слушали и накинули на плечи солдатскую шинель. Та оказалась велика, и девочка не стала вдевать руки в рукава – скрестила на груди, под сукном, радуясь долгожданному теплу.

Дорога вокруг бухты на полуостров с забавным названием «Тигровый хвост», или, по-простому, «Тигровка», где располагались казармы стрелкового полка и офицерские квартиры, заняла немало времени. Обстрел вскоре прекратился; вода во Внутреннем бассейне уже не взлетала к небу пенно-грязными столбами, но китайские лодчонки, любая из которых могла бы переправить путников на другую сторону гавани, жались к берегу. Галина, прыгала через лужи, как самая обычная шестиклассница московской школы. На ходу она поведала, что недавно ещё дальний конец бухты был забит льдом, но теперь снег сошёл совсем, земля подсохла – а то старый китайский город весь утопал в грязи. Навстречу всё чаще попадались люди: рабочие, угрюмые пехотные и артиллерийские солдаты и китайцы, китайцы – в одинаковых тёмно-синих робах, с забавными косичками, спускающимися на затылки из-под круглых шапочек. Многие были почти неразличимы под неподъёмными на вид тюками; китайцы тащили из с ловкостью, говорящей о немалой практике.