Борис Батыршин - Внеклассная работа

«Что ж, – рассудил Сёмка, – вряд ли причины конфликтов между Японией и Россией сильно изменились за эти сто лет. Дядя Витя рассказывал как-то, что у народов-соседей претензии друг к другу копятся веками и никак не могут разрешиться. Из-за чего японцы всё время наезжают на нас? Северные территории, острова какие-то – Шикотан и этот, как его… ну да ладно, наверняка эта проблема так или иначе присутствует и здесь… [5] Наш герой путает – он имеет в виду спор из-за «северных территорий», островов Шикотан, Кунашир и Хабамаи, отторгнутых СССР после разгрома Японии во Второй мировой войне. »

– Да вот, – начал Сёмка, – говорят, японцы из-за островов не могли успокоиться, всё требовали вернуть назад. Вот потому, наверное, и напали. Хотят себе забрать, потому что мы после войны их заняли и не…

Сёмка прикусил язык – туфелька Светки под столом больно врезалась ему в лодыжку.

«Вот болван – какая война? До неё ещё лет сорок…»

– Только не острова, а полуостров, – поправил штабс-капитан. – Ляодунский полуостров достался Японии по Симонсекскому договору 1895-го года [6] Симоносекский договор – заключён между Японской империей и Империей Цин 17 апреля 1895 года в результате поражения Китая в японо-китайской войне. Положил начало борьбе империалистических держав за территориальное расчленение Китая. , а потом мы, Россия, вместе с Германией и Францией, у них его отобрали. Да и насчёт войны… это вы зря, юноша, – войны-то, как таковой, не было. Хотя, конечно, на грани, на грани… Правительства трёх европейских держав обратились к япошатам, требуя отказаться от аннексии Ляодуна – вот бедным макакам и пришлось уступить. Очень они, знаете ли, сердились – в японо-китайскую войну Порт-Артур, тогда ещё китайский Люйшунь, достался армии микадо немалой кровью. Ну а европейцы, ясное дело, теряться не стали – за год протянули через Маньчжурию железную дорогу [7] Китайско-Восточная железная дорога (до 1917 года – Маньчжурская) – железнодорожная магистраль, проходившая по территории Маньчжурии и соединявшая Читу с Владивостоком и Порт-Артуром. Дорога построена в 1897–1903 гг. как южная ветка Транссибирской магистрали. , а немцы в Циндао построили базу для своих военных кораблей.

– Правильно япошек из Маньчжурии вытурили! – фыркнула Галина. – Вон наша Киу Мийфен, – и девочка кивнула в сторону кухни, – всё время твердит: «Руссики уходить нет, японци приди, китайси рис нет, чумиза нет. Китайси умирайло, японси живи…»

– Да, верно – согласилась с дочерью Татьяна Еремеевна. – Местные китайцы такое порассказали о японском владычестве – кровь в жилах стынет! Они тут на площадях головы людям десятками рубили. Ставили в ряд – иодного за другим, саблями…

– Катанами, – вставил Сёмка. Уж в этом-то он разбирался. – Это меч такой, японский. Лезвие изогнуто, как у шашек, и острое, не хуже бритвы, – их ещё в миллион слоёв куют!

– Миллион?! – ахнула Галина. – Это же сколько надо работать? Лет сто, не меньше…

– Не так уже и много, – солидно ответил мальчик, радуясь случаю продемонстрировать эрудицию. – Берут лист стали и сгибают его пополам, проковывают – и так раз двадцать. Сами посчитайте – как раз получается почти миллион слоёв!

– Двадцать? – недоверчиво переспросила Галина? – Всего-навсего? И целый миллион? Подождите, сейчас… – и девочка, закатив глаза к потолку, принялась беззвучно шевелить губами, старательно загибая пальцы.

– Ну, это надолго – усмехнулся Анатолий Александрович. – Уж в чём-в чём, а в математике наша Галка никогда не блистала.

– И вовсе нет, папенька! – вспыхнула гимназистка. – Вот только в уме никак не выходит… Сейчас принесу карандаш и тетрадку и посчитаю столбиком! – и, не обращая внимания на протесты матери, выскочила из-за стола.

– Вот ведь упрямица! – покачал головой штабс-капитан. – Теперь не уснёт, пока не подсчитает. А вы, молодой человек, оказывается, недурно осведомлены в вопросах японской культуры. Похвально, похвально. Как вы полагаете, станут они воевать против России всерьёз? А то у нас тут кое-кто надеется, что дело ограничится перестрелками на море – ещё месяц-другой, и япошки сами запросят мира, трудновато им против России на суше…

– Ещё как станут! – оживился Сёмка. – Они ж отморозки, упоротые – вон когда с америкосами на островах в Тихом океане буцкались, никогда в плен не сдавались. Приходилось их огнемётами из подземных бункеров выжигать. А женщины с детьми и вовсе с обрыва в море бросались, чтобы не попасть в плен! А камикадзе…

И запнулся, сообразив, что снова ляпнул что-то не то.

Поздно.

За столом повисло неловкое молчание. Ошеломлённая хозяйка поперхнулась чаем; брови её супруга поползли вверх.

– С какими, простите, пиндосами? Я не совсем… кажется, в Одессе так называют местных греков? Мне случилось лет пять назад побывать там… но при чём здесь японцы? И, кстати, – что такое «огнемёт»?

– Пиндосами у нас в школе американцев зовут, – принялся объяснять Сёмка – и встретился глазами со Светкой. Она то ожесточённо крутила пальцем у виска, то хлопала себя по губам: «Заткнись, идиот несчастный!»

– Вы ничего не путаете, Семён? – продолжал недоумевать штабс-капитан. – Разве САСШ [8] Северо-Американские Соединённые Штаты. Так до 20-х годов XX века в России называли США. когда-нибудь воевали с Японией, и тем более на каких-то островах?

Надо было срочно выкручиваться – и Сёмка, вспомнив киплинговскую «Балладу о трёх котиколовах», которую так любил дядя Витя, бросился в рассуждения о стычках американских и японских браконьеров из-за котиковых лежбищ, о древнем китайском оружии в виде трубы, выбрасывавшем во врага струю горящего масла… и с каждой фразой понимал, что увязает всё глубже. Анатолий Александрович оказался безжалостен – цеплялся то к одному, то к другому неосторожному слову; Сёмка, пытаясь выбраться из очередной словесной ловушки, в которую сам же себя и загонял, всё сильнее путался в тенетах вежливых вопросов капитана. Светка даже перестала пинаться под столом – только смотрела на своего бестолкового спутника; в широко распахнутых глазах её застыло отчаяние.

– Один миллион сорок восемь тысяч пятьсот восемьдесят шесть! – победно провозгласила Галина, появляясь в столовой. – А вы, папенька, не верили! Вот вам! – и гимназистка совершенно по-девчачьи показала отцу острый язычок.

Анатолий Александрович улыбнулся, сразу подобрев лицом.

– А ну-ка, егоза, покажи нам свои расчёты, – и потянулся за тетрадным листком, которым, будто захваченным вражеским знаменем, размахивала дочь. – Небось ошибок наделала?

– И ничего я не ошиблась! – возмущённо вскинулась Галина.

Сёмка, обрадованный неожиданной сменой темы, решил помочь спасительнице.