Юрий Гельман - Перекресток Теней (СИ)

P.S. Чтобы не скучала — посылаю тебе кое-что еще. Читай, думай обо мне, желай мне всего, что желаешь обычно — и я буду счастлив. Будь умницей, будь смелой и красивой. Будь со мной — в письмах, мыслях и в снах.

P.P.S. Прости, я не знаю, почему сегодня всё это написал… Так написал…»

«Я, конечно, православная, и переселение душ должна воспринимать, как грех… Но я твёрдо уверена, что все, кого мы встречаем на протяжении жизни, обязательно будут иметь с нами какие-то отношения потом, или были нам близки когда-то. Знакомый мальчик был моей сестрой. Чужой дяденька — отцом, который в какой-то неведомой стране любил меня и берёг. Едва знакомая женщина была наставницей. А мы с тобой… может, и встретимся где-нибудь на неизвестном берегу? Ну, во-первых, я тоже фаталистка, и считаю, что по жизни нас кто-то ведёт, подаёт нам ЗНАКИ, которые мы понимаем или нет, следуем им или нет, но они есть, и я твёрдо в этом уверена. Судя по твоему письму — да, мы очень похожи, только я не поэт, и от этого более приземлённая по сравнению с тобой. Сейчас распечатала архив и начала читать твои стихи — не смогла прочесть всё сразу — слёзы перехватывают горло. ТАКИХ стихов я не писала никогда, мне это не дано. Ну, а то, что я вообще откликнулась… было бы странно, если бы это была душа, сильно отличная от твоей. Всё равно в стихах этих присутствуют определённые вибрации, на которые может откликнуться только тот, чья душа на них Богом настроена, как на камертон. Ведь любое другое произведение точно так же нравится или не нравится, но только редкие строки ТАК совпадают с тем, о чём только думалось туманно, а здесь — вот оно! — явь!

Стихи твои все-таки перечитала… прочитала… мне страшно и зябко, и так не бывает… у меня такое ощущение, знаешь, как шестерёнки, встав на место, заполняют каждая у каждой промежутки между зубчиками, так твои стихи заполнили во мне какое-то пространство, пустоту какую-то…

А по поводу прошлого, я только нынче стала задумываться… даже не задумываться, а мне стали везде попадаться просто прямые указания, что хватит уже вздыхать о былой любви, питать воспоминаниями прежние боли и обиды, пора всё оставить в прошлом, выбросить ненужный хлам, избавиться от старых вещей и связей, и открыть окна, чтобы впустить в свою жизнь что-то новое. Это как твой рюкзак на перепутье. И я всё думала: от каких таких отношений я должна избавиться? И помаленьку просто стала избавляться от всего, что не пригодилось мне на протяжении какого-то длительного времени, от вещей в основном. А еще перестала холить и лелеять, как самое ценное в жизни, свою память. И теперь вижу, что не зря я это делала. Ради тебя, я не знаю, от чего можно ещё отказаться — наверное, очень от многого.

Андрей, я тебя физически ощущаю. В пятницу, я не помню точно, наверное, я два письма уже получила к пятнице. Так вот, я физически ощутила на своей спине твои руки. Знаешь, как будто ты заключил меня в объятия, но перед собой я тебя не вижу, а спине моей, защищённой твоими ладонями — тепло. И каждый раз, впервые прочитывая очередное твоё письмо, я чувствую, как ты отнимаешь мои ладони, которыми я закрываю лицо от смущения, знаешь, как бывает, когда человек про тебя много и неожиданно знает, хочется закрыться от смущения, потому что нет ещё такой близости отношений, а знания уже есть…

Впрочем, знаешь, мне кажется, что скорое развитие событий влечёт за собою их скорый конец. И где-то там, на другом берегу, мы сделали с тобою эту ошибку, и нас разлучили. Но теперь я как-то опомнилась, и я хочу, чтобы наши отношения были долгими и не такими горячечными. В следующий раз я хочу прожить с тобой большую счастливую жизнь, а сейчас — на чужом несчастье своего счастья не построишь. Как бы ни хотелось. Это я виновата. Мне не нужно быть такой откровенной, и я это учту. Мне уже дорог и ты, и твоя дочь, и жена твоя. Пусть говорят, что так не бывает, но это так…

И ещё… ещё раз спасибо тебе за это письмо. Ты знаешь, я пока не могу удержаться от всех тех ласковых слов и мечтаний, которыми переполнена. Я думаю, что со временем это пройдёт. А может, и нет. У меня не было ещё опыта таких отношений. Хотела бы я надеяться, что всё уравновесится. Мы станем с тобой очень хорошими друзьями, такими, знаешь, когда дружат независимо от всего — неурядиц, любовей, семей, работы, а пока… жду твоих писем, а если их долго не будет… наверное, не выживу… Помнишь, как Хозяин Аленького цветочка умер, когда Настеньки долго не было? Вот и я так же… Сначала надо будет разлюбить. А возможно разлюбить? Мне кажется, что всех, кого я любила когда-нибудь в жизни, я буду любить всегда. И не имеет значения, как они ко мне относились, всё равно ведь было что-то хорошее в каждом дне, в каждом моём чувстве, как бы мы ни расстались. Просто эти чувства приняли какой-то другой облик, другую форму… но название осталось прежним…»

— Будет излишним напоминать, — с легким нажимом сказал де Брие, — что все наши планы, разговоры и действия станут носить отныне тайный характер. К той великой миссии, которую мне поручено исполнить, я вынужден привлечь вас, поскольку невозможно представить, как это сделать без помощников. Без надежных и преданных помощников.

Он сидел за столом, положив тяжелые кулаки перед собой и по очереди глядя на собеседников. Тибо и Эстель слушали рыцаря, не перебивая. Каждый понимал, что хозяину нужно выговориться, нужно раз и навсегда обозначить перед ними задачу и заручиться согласием и поддержкой верных друзей.

— Прошу не обижаться на меня, — продолжал де Брие более мягко, — но в целях абсолютной безопасности я не стану посвящать вас во все подробности. Каждому будет известен только следующий шаг, а главная цель откроется в самом конце миссии. И я очень надеюсь, что когда-нибудь мы доберемся до этого конца.

— Я не против, мессир, — сказал Тибо, искоса поглядывая на девушку. — Мне вообще все равно, чем мы там будем заниматься. Я целиком доверяю вам, и уверен, что честь и справедливость по-прежнему останутся нашим девизом.

— Я согласна с Тибо. — Эстель выразительно посмотрела на де Брие. — Мы не подведем вас, мессир. Я не подведу…

— Хорошо, — согласился рыцарь. — Только меня беспокоит вот что: для успешной работы нужен еще один человек. Вскоре нам предстоит разделиться. Я с Эстель останусь в Париже, а ты, Тибо, отправишься в Ренн-ле-Шато. Я напишу письмо, которое ты передашь лично в руки тому, кого я назову тебе позже. И мне хочется, чтобы с тобой поехал надежный товарищ.

— Мессир! — воскликнул оруженосец, заерзав на стуле. — Я и сам прекрасно справлюсь с задачей. Зачем еще кого-то привлекать к этому? Это ведь лишние глаза и лишний язык…

— Ты прав, Тибо. Но на дорогах беспокойно. Разбойников и всяких негодяев хватает с избытком. Будет гораздо спокойнее, если ты поедешь не один. Подумай, может быть, у тебя найдется кто-нибудь, кому ты сам бы мог полностью доверять?